Стихотворения (1926)

Я недаром вздрогнул.                                   Не загробный вздор.В порт,           горящий,                          как расплавленное лето,разворачивался                          и входил                                         товарищ «ТеодорНетте».Это — он.                Я узнаю́ его.В блюдечках-очках спасательных кругов.— Здравствуй, Нетте!                                   Как я рад, что ты живойдымной жизнью труб,                                   канатов                                               и крюков.Подойди сюда!                         Тебе не мелко?От Батума,                  чай, котлами покипел…Помнишь, Нетте,—                               в бытность человекомты пивал чаи                     со мною в дип-купе?Медлил ты.                   Захрапывали сони.Глаз        кося               в печати сургуча,

напролет               болтал о Ромке Якобсонеи смешно потел,                           стихи уча.Засыпал к утру.                         Курок                                  аж палец свел…Суньтеся —                   кому охота!Думал ли,                что через год всеговстречусь я                   с тобою —                                    с пароходом.За кормой лунища.                              Ну и здо́рово!Залегла,              просторы на́-двое порвав.Будто навек                   за собой                                 из битвы коридоровойтянешь след героя,                               светел и кровав.В коммунизм из книжки                                      верят средне.«Мало ли                что можно                                 в книжке намолоть!»А такое —                 оживит внезапно «бредни»

и покажет                коммунизма                                    естество и плоть.Мы живем,                 зажатые                              железной клятвой.За нее —               на крест,                             и пулею чешите:это —          чтобы в мире                               без Россий,                                                  без Латвий,жить единым                     человечьим общежитьем.В наших жилах —                             кровь, а не водица.Мы идем               сквозь револьверный лай,чтобы,           умирая,                        воплотитьсяв пароходы,                   в строчки                                   и в другие долгие дела.

_____

Мне бы жить и жить,                                 сквозь годы мчась.Но в конце хочу —                              других желаний нету —

встретить я хочу                           мой смертный частак,      как встретил смерть                                       товарищ Нетте.15 июля, Ялта

УЖАСАЮЩАЯ ФАМИЛЬЯРНОСТЬ

Куда бы             ты                 ни направил разбег,и как ни ёрзай,и где ногой ни ступи, —есть Марксов проспект,и улица Розы,и Луначарского —                             переулок или тупик.Где я?           В Ялте или в Туле?Я в Москве                  или в Казани?Разберешься?                        — Черта в стуле!Не езда, а — наказанье.Каждый дюйм                       бытия земногопрофамилиен                       и разыменован.В голове              от имен                           такая каша!

Как общий котел пехотного полка.Даже пса дворняжку                                вместо                                            «Полкаша»зовут:          «Собака имени Полкан».«Крем Коллонтай.                             Молодит и холит».«Гребенки Мейерхольд».«Мочалаа-ля Качалов».«Гигиенические подтяжкиимени Семашки».После этого                    гуди во все моторы,наизобретай идей мешок,все равно —                   про Мейерхольда будут спрашивать:                                           — «Который?Это тот, который гребешок?»Я   к великим                   не суюсь в почетнейшие лики.Я солдат               в шеренге миллиардной.Но и я           взываю к вам                                 от всех великих:— Милые,                не обращайтесь с нами фамильярно! —

КАНЦЕЛЯРСКИЕ ПРИВЫЧКИ