Стихотворения

Там вчера, напившись лимонада,

Шавассон, наш медик, утверждал…

Что тому болеть полгода надо,

Кто весь год здоровым не бывал.

Пожилая дева тотчас вам расскажет,

Как пастух у ней околдовал постель,

А вдова таинственно докажет,

Что семнадцатый Людовик жив досель.

Вышивая кроманьолки для избранных,

Перед образом присягу даст швея…

Даст присягу, что друзей непостоянных

Во сто раз ценней оседлые мужья.

В воскресенье все обедают семьею,

Но, как только кофе подадут на стол,

Мать немедленно уводит дочь с собою,

Потому: кузен уже в азарт вошел.

Песни требует нотариус кровавый,

Долгом староста считает возразить…

Возразить, что он танцовщице вертлявой

Посоветосал бы юбку удлинить.

Словом: здесь никто не пропускает шанса

Вслух вам высказать все мысли, как привык.

Городок лежит в глуши Прованса -

Мудрено ль, что в нем такой содом и крик!

Быть резне - недолго жить нам в мире,

И я думаю - что там не говори…

Право, думаю, что дважды - два - четыре,

А четыре минус единица - три.

[1859]

ЛИЦЕЙСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И ПЕСНИ

Гванагани (Отрывок из поэмы"Колумб")

Где цветущий Гванагани,

Красоты чудесной полн,

На далеком океане

Подымается из волн;

Где ведет свой круг экватор;

Где в зеленых камышах

Шевелится аллигатор;

Где на девственных полях

Разостлалися палаты;

Каплет ст'аро млечный сок;

Бледно-желтый маниок

Разливает ароматы;

Где играет ветерок

На листках сальсапарели,

Как на жалобной свирели;

Где кружится над травой

Насекомых легких рой;

Где из пальмового ств'ола

Льются листья через край,

Где порхает в них веселый

Разноцветный попугай;

Где на птичках с изумрудом

Спорят яхонт и топаз;

Где над лиственным сосудом

Золотистый ананас

Из земного вывел лона

Многогранную корону;

Где весь год канва лугов

Шита бисером цветов;

Где под тяжестью плодов

Гнется книзу ветвь банана;

Где мелькают в тростниках

Змеи, утии, гуаны, -

Там в каштановых лесах,

Там в древесных шалашах,

Вдоль затопленной саванны,

Дикий варварский народ

Жизнь свободную ведет.

Там дикарь с головоломом

И с копьем из тростника

Гонит робкого зверька,

Иль по горным он обломам

Смело лезет за гнездом

Красной цапли, - иль потом,

Диким зверем не пугаем,

За зеленым попугаем

В лес кокосовый бежит;

А в тени дерев лежит

На гамаке, в полдень жаркий,

Медно-цветная дикарка;

Иль она с закатом дня,

У зажженного огня,

Полный гибельной отравы,

Выжимает сок кассавы,

Или в легком челноке,

Смелой ручкой налегая

На послушные пагаи,

Мчится резвая, нагая,

По излучистой реке.

Как проста и как спокойна

Жизнь беспечных дикарей!

И мучительный и знойный

Не знаком им жар страстей.

В них добра не зрело семя,

И порока голос тих;

Как им жить: то знают Земе,

Старый Бутий и кацик.

Их закон один - свобода,

Их желание - покой,

Водит их инстинкт слепой,

Учит их - сама природа.

Чудны эти племена,

И природа там чудна;

Полно все очарованья,

И недавнего созданья

Там на всем печать видна.

(1840?)

ЛУНАТИК

Поэт! Ты лунатик. Чрез суетный свет

Тебя, как луна, вдохновенье ведет,

Ведет, - и повсюду открыта дорога

Любимцу природы, посланнику бога;

Ты ходишь над бездной по темени скал,

Ты скачешь, как серна, с горы на обвал,

Орлом на утесы взлетаешь с размаха,

В тебе есть все чувства, - и нет только страха.

Ты громко привольную песню поешь;

Ты, очи открывши, по миру идешь;

Глядишь - и не видишь ты мир, - но выс'око

Тогда созерцает духовное око.

И громко взывает испуганный свет:

"Сойди ко мне ближе, поэт мой, поэт! "

Ты слышишь призванье, ты внемлешь прошенью,

И вмиг покидает тебя вдохновенье;

Очнувшись, боишься ты скал высоты,

И сходишь скорее, - и падаешь ты!

Смеется безжалостно свет над тобою;

А ты, - ты страдаешь могучей душою:

И звуком еще как струна ты дрожишь,

Но, тяжко страдая, упорно молчишь,

Пока не сомкнет сон орлиные очи

До новой твоей вдохновительной ночи.

(1840?)

(В альбом В. Р. Зотову)

Поэт! В твоем сердце чудесный есть клад:

Ты силен любовью, ты чувством богат!

Как дух, от людей ты свой клад сторожишь

И чудную надпись над кладом чертишь:

Та надпись из звуков, из тонов, созвучий,

Слилася в стих мощный, обильный, гремучий.

Бессмысленно надпись читает толпа

И мимо проходит, духовно-слепа.

И чудную надпись на мысленный клад твой,

Да дева в час страсти, да истины жрец,

На долгом пути поседевший мудрец, -

И больше ты кладом ни с кем не делися;

Хоть избранных мало, но ты не крушися:

Чем меньше на части твой клад разделен,

Тем части дороже, ценнее тем он.

Печально я жизни дорогою шел

И чудную надпись на ней я прочел;

Я понял, чт'о скрыто под надписью тою,

И жадно ловил ее смысл я душою,

И жадно впивал я гремучий твой стих;

Но, полный восторга от звуков твоих,

Я к надписи чудной хотел бы прибавить

Еще одно слово, еще одно: память!

(17 сентября 1840 г.)

(В альбом А. Л. Жемчужникову)

Быть может, некогда пред светом

Страница эта промелькнет:

Он не почтит ее приветом,

И имя скромное поэта

Он невнимательно прочтет.

И может быть, и ты порою

Заглянешь также в свой альбом,

И мой листок, перед тобою

Мелькнув знакомою рукою,

Тебе напомнит о былом.

Перенесясь мечтой крылатой,

Ты вспомнишь радости, утраты…

… И скажет свет: "Он был когда - то! "

Ты скажешь: "Он меня любил! "

(30 сентября 1840 г.)

ИЗ ФАНТАЗИИ "МЫСЛИ И ЗВУКИ"