Метель, метель… В перчатке — как чужая Застывшая рука.Не странно ль жить, почти что осязая, Как ты близка?И все-таки бреду домой с покупкой, И все-таки живу.Как прочно всё! Нет, он совсем не хрупкий, Сон наяву!Еще томят земные расстоянья, Еще болит рука,Но всё ясней, уверенней сознанье, Что ты близка.7 февраля 1916
Утро
Нет, больше не могу смотреть я Туда, в окно!О, это горькое предсмертье, — К чему оно?Во всем одно звучит: «Разлуке Ты обречен!»Как нежно в нашем переулке Желтеет клен!Ни голоса вокруг, ни стука, Все та же даль…А все-таки порою жутко, Порою жаль.16 ноября 1916
В Петровском парке
Висел он, не качаясь,На узком ремешке.Свалившаяся шляпаЛежала на песке.В ладонь впивались ногтиНа стиснутой руке.А солнце восходило,Стремя к полудню бег,И, перед этим солнцемНе опуская век,Был высоко приподнятНа воздух человек.И зорко, зорко, зоркоСмотрел он на восток.Внизу столпились людиВ притихнувший кружок.И был почти невидимТот узкий ремешок.27 ноября 1916
Смоленский рынок
Смоленский рынокПерехожу.Полет снежинокСлежу, слежу.При свете дняЖелтеют свечи;Всё те же встречиГнетут меня.Всё к той же чашеПрипал — и пью…Соседки нашиНесут кутью.У церкви — синийРаскрытый гроб,Ложится инейНа мертвый лоб…О, лёт снежинок,Остановись!Преобразись,Смоленский рынок!12–13 декабря 1916
По бульварам
В темноте, задыхаясь под шубой, иду,Как больная рыба по дну морскому.Трамвай зашипел и бросил звездуВ черное зеркало оттепели.Раскрываю запекшийся рот,Жадно ловлю отсыревший воздух, —А за мной от самых Никитских воротУвязался маленький призрак девочки.25 марта — 17 апреля 1918
У моря
А мне и волн морских прибой, Влача каменья,Поет летейскою струей, Без утешенья.Безветрие, покой и лень. Но в ясном светеОткуда же ложится тень На руки эти?Не ты ль еще томишь, не ты ль, Глухое тело?Вон — белая вскрутилась пыль И пролетела.Взбирается на холм крутой Овечье стадо…А мне айдесская сквозь зной Сквозит прохлада.Июль 1917, Коктебель — 8 декабря 1917, Москва