Тучей шла сирень, лавиной,На заборы надвигалась.Это буйство называлосьУлицею Лакстигалас,Улицею Соловьиной.Свешивалась через стеныГроздью пышной, грузной, пьяной,И дворы вспухали пеной,Словно глиняные жбаны.Кто живет здесь – люди, птицы?И ужель в домишках чинныхЕсть под красной черепицейСтрасти кроме соловьиных?Что за слово – Лакстигалас?Птичье или человечье?..И свободно постигаласьСладость чуждого наречья.1960
Старый город
Трудолюбивые пейзажи,Возделанная красота.И все круглей холмы, все глажеИ все отраднее места.Тевтонский орден и Ливонский —Чванливых рыцарей орда —В своем ленивом пустозвонствеЗдесь не оставили следа.Зато ремесленные швабыИ местный работящий людСвои понятья и масштабыНавечно утвердили тут.Они ценить привыкли место,И город, окружен стеной,Залег извилисто и тесно,Как мозг в коробке черепной.И разум прост, и тверд, и скромен.И облик крыш над головойПодобен сомкнутым ладоням,Прошедшим обжиг вековой.1960
Дворик Мицкевича
Здесь жил Мицкевич. Как молитваЗвучит пленительное: Litwo,Ojczyzno moja. Словно мореНакатывается: О, Litwo,Ojczyzno moja.Квадратный дворик. Монолитно,Как шаг в забое,Звучит звенящее: О, Litwo,Ojczyzno moja!И как любовь, как укоризна,Как признак боли,Звучит печальное: Ojczyzno,Ojczyzno moja.Мицкевич из того окошкаГлядел на дворик,Поэт, он выглядел роскошно,Но взгляд был горек.Он слышал зарожденье ритма.Еще глухое,Еще далекое: О, Litwo,Ojczyzno moja!2 июля 1963