Стихотворения. Четыре десятилетия

Я рай представляю себе, как подъезд к Судаку,Когда виноградник сползает с горы на бокуИ воткнуты сотни подпорок, куда ни взгляни,Татарское кладбище напоминают они.Лоза виноградная кажется каменной, такТверда, перекручена, кое-где сжата в кулак,Распята и, крылья полураспахнув, как орел,Вином обернувшись, взлетает с размаха на стол.Не жалуйся, о, не мрачней, ни о чем не грусти!Претензии жизнь принимает от двух до пяти,Когда, разморенная послеобеденным сном,Она вам внимает, мерцая морским ободком.

Пить вино в таком порядке…

Пить вино в таком порядке:Рислинг кисленький и гладкий,Херес чуть шероховат,И портвейн, как столик, шаткий,И мускат как бы покат.«Черный доктор» за мускатомКажется продолговатым,И коньяк не пропуститьС лошадиным ароматом.А шампанским все запить.Ну, какой я дегустатор!Жизнь прекрасна, так и быть.

Я смотрел на поэта и думал: счастье…

Памяти И. Бродского

Я смотрел на поэта и думал: счастье,Что он пишет стихи, а не правит Римом.Потому что и то и другое властьюНазывается. И под его нажимомМы б и года не прожили — всех бы в строфыЗаключил он железные, с анжамбманомЖизни в сторону славы и катастрофы,И, тиранам грозя, он и был тираном,А уж мне б головы не сносить подавноЗа лирический дар и любовь к предметам,Безразличным успехам его державнымИ согретым решительно-мягким светом.А в стихах его власть, с ястребиным крикомИ презреньем к двуногим, ревнуя к звездам,Забиралась мне в сердце счастливым мигом,

Недоступным Калигулам или Грозным,Ослепляла меня, поднимая вышеОблаков, до которых и сам охотник,Я просил его все-таки: тише! тише!Мою комнату, кресло и подлокотникОтдавай, — и любил меня, и тиранил:Мне-то нравятся ласточки с голубоюТканью в ножницах, быстро стригущих дальнийКрай небес. Целовал меня: Бог с тобою!

Все знанье о стихах — в руках пяти-шести…

Все знанье о стихах — в руках пяти-шести,Быть может, десяти людей на этом свете:В ладонях берегут, несут его в горсти.

Вот мафия, и я в подпольном комитетеКак будто состою, а кто бы знал без нас,Что Батюшков, уйдя под воду, вроде Байи,Жемчужиной блестит, мерцает, как алмаз,Живей, чем все льстецы, певцы и краснобаи.И памятник, глядишь, поставят гордецу,Ушедшему в себя угрюмцу и страдальцу,Не зная ни строки, как с бабочки, пыльцуСтереть с него грозя: прижаты палец к пальцу –И пестрое крыло, зажатое меж них,Трепещет, обнажив бесцветные прожилки,Тверди, но про себя, его лазурный стих,Не отмыкай ларцы, не раскрывай копилки.

Фету кто бы сказал, что он всем навязал…