Стихотворения и поэмы

С хевсурами после работыЛежал я и слышал сквозь сон,Как кто-то, шальной от дремоты,Окно распахнул на балкон.Проснулся и я. НаступалаЗаря, и, закованный в снег,Двуглавым обломком кристаллаВ окне загорался Казбек.Я вышел на воздух железный.Вдали, у подножья высот,Курились туманные бездныПровалами каменных сот.Из горных курильниц взлетаяИ тая над миром камней,Летела по воздуху стаяМгновенных и легких теней.Земля начинала молебенТому, кто блистал и царил.

Но был он мне чужд и враждебенВ дыхании этих кадил.И бедное это селенье,Скопленье домов и закут,Казалось мне в это мгновеньеРазумно устроенным тут.У ног ледяного КазбекаСправляя людские дела,Живая душа человекаСтрадала, дышала, жила.А он, в отдаленье от пашен,В надмирной своей вышине,Был только бессмысленно страшенИ людям опасен вдвойне.Недаром, спросонок понуры,Внизу, из села своего,Лишь мельком смотрели хевсурыНа мертвые грани его.1957

СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Говорят, что в Гималаях где-то.Выше храмов и монастырей,Он живет, неведомый для света.Первобытный выкормыш зверей.Безмятежный, белый и косматый.Он порой спускается с высот,И танцует, словно бесноватый,И в снежки играет у ворот.Но когда буддийские монахиСо стены завоют на трубе,Он бежит в смятении и страхеВ горное убежище к себе.Если эти россказни — не бредни,Значит, в наш всеведающий векСуществует всё-таки последнийПолузверь и получеловек.Ум его, как видно, не обширен,

И приют заоблачный суров,И ни школ, ни пагод, ни кумиренНе имеет этот зверолов.В горные упрятан катакомбы,Он и знать не знает, что под нимГромоздятся атомные бомбы,Верные хозяевам своим.Никогда их тайны не откроетГималайский этот троглодит,Даже если, словно астероид,Весь пылая, в бездну полетит.Но пока над свежими следамиЛамы причитают и поют,И пока, расставленные в храме,Барабаны бешеные бьют,И пока тысячелетний БуддаВорожит над собственным пупом.Он себя сравнительно не худоЧувствует в убежище своем.

Там, наверно, горного оленяОн свежует около ключаИ из слов одни местоименьяПроизносит, громко хохоча.1957

ОДИНОКИЙ ДУБ

Дурная почва: слишком узловатИ этот дуб, и нет великолепьяВ его ветвях. Какие-то отрепьяТорчат на нем и глухо шелестят.Но скрученные намертво суставыОн так развил, что, кажется, ударь —И запоет он колоколом славы,И из ствола закапает янтарь.Вглядись в него: он важен и спокоенСреди своих безжизненных равнин.Кто говорит, что в поле он не воин?Он воин в поле, даже и один.1957

СТИРКА БЕЛЬЯ