Стихотворения и поэмы

Россия Достоевского. ЛунаПочти на четверть скрыта колокольней.Торгуют кабаки, летят пролетки,Пятиэтажные растут громадыВ Гороховой, у Знаменья, под Смольным.Везде танцклассы, вывески менял,А рядом: «Henriette», «Basile», «Andre»И пышные гроба: «Шумилов-старший».Но, впрочем, город мало изменился.Не я одна, но и другие тожеЗаметили, что он подчас умеетКазаться литографией старинной,Не первоклассной, но вполне пристойной,

Семидесятых, кажется, годов.Особенно зимой, перед рассветом,Иль в сумерки – тогда за воротамиТемнеет жесткий и прямой Литейный,Еще не опозоренный модерном,И визави меня живут – НекрасовИ Салтыков… Обоим по доскеМемориальной. О, как было б страшноИм видеть эти доски! Прохожу.А в Старой Руссе пышные канавы,И в садиках подгнившие беседки,И стекла окон так черны, как прорубь,И мнится, там такое приключилось,

Что лучше не заглядывать, уйдем.Не с каждым местом сговориться можно,Чтобы оно свою открыло тайну(А в Оптиной мне больше не бывать…).Шуршанье юбок, клетчатые пледы,Ореховые рамы у зеркал,Каренинской красою изумленных,И в коридорах узких те обои,Которыми мы любовались в детстве,Под желтой керосиновою лампой,И тот же плюш на креслах…Все разночинно, наспех, как-нибудь…Отцы и деды непонятны. Земли

Заложены. И в Бадене – рулетка.И женщина с прозрачными глазами(Такой глубокой синевы, что мореНельзя не вспомнить, поглядевши в них),С редчайшим именем и белой ручкой,И добротой, которую в наследствоЯ от нее как будто получила,Ненужный дар моей жестокой жизни…Страну знобит, а омский каторжанинВсе понял и на всем поставил крест.Вот он сейчас перемешает всеИ сам над первозданным беспорядком,Как некий дух, взнесется. Полночь бьет.

Перо скрипит, и многие страницыСеменовским припахивают плацем.Так вот когда мы вздумали родитьсяИ безошибочно отмерив время.Чтоб ничего не пропустить из зрелищНевиданных, простились с небытьем.3 сентября 1940. ЛенинградОктябрь 1943. Ташкент

<ВТОРАЯ>

О десятых годах

Ты – победительница жизни,

И я – товарищ вольный твой.

Н. Гумилев