И в сердце у матери выросло вдругГлухое сомненье, неясный испуг…«Давненько Ануш кувшин свой взяла.Спустилась к ручью — и всё не пришла…А тучи сгустились, окутали высь,В ущелья забились, друг с другом сплелись.И — страшно! — беды не случилось бы с ней.Немало ведь бродит недобрых людей…Ануш, ох, бессовестная!» — И встаетСтаруха и к краю ущелья идет.И, ко лбу ладонь прислонивши, кряхтя,Бесстрашное кличет и кличет дитя.«Эй, дочка, срамница! Что делаешь тыВ овраге одна средь такой темноты?Глянь — тучи какие, гроза на пути!Ты что потеряла, не можешь найти?Ты слышишь, Ануш? Эй, дочка Ануш!»И бьет по коленям и охает: «вуш!»[35]Над пропастью мать, растерявшись, сидитИ вниз с омраченной душою глядит…А тучи сгустились, окутали высь,В ущелья забились, друг с другом сплелись,И — страшно! — беды не случилось бы с ней,Немало ведь бродит недобрых людей…
VIII
«Ну, пусти меня!.. Слышишь? Мать звала…»— «О, не уходи! Погоди, молю!..»— «Ах, пусти, уйду… Я с ума сошла!..Нет! не любишь ты так, как я люблю;Только я одна плачу и томлюсь,Думала — тебя вовсе не дождусь.Ты совсем, совсем про меня забыл:С коих пор одна здесь сидела я,Я ждала, ждала, ты ж не приходил,Все глаза в тоске проглядела я! Нет, ты меня Не слушаешь, Ты обо мне Не думаешь… А я сгорю, Огнем взовьюсь, Я растворюсь, Ручьем прольюсь. Не знаю я. Чем стану я, Коль еще раз Так буду ждать… Ива, говорят, Девушкой была, Милого ждала, Милый не пришел. Стан склонив, как ствол, Ивой у реки Сделалась она, Высохла с тоски… Шелестя листом Тонким над водой, Всё стоит она, И дрожит она, И скорбит тайком Вечно об одном, Лишь о том, как яр Милую забыл…»— «Ах, Ануш, Ануш! упрекаешь ты, А не знаешь тыДля кого свою песню я пою, С кем я говорю?..И свирель моя, жалуясь без слов, Чью зовет любовь…И, когда в мечтах застываю я, С кем бываю я…И тоской о ком весь я полонен, И о ком мой стон…Ах, Ануш, Ануш! сердца нет в тебе!» — Юноша пастухПал на грудь Ануш, застонал в мольбе, Замолчал, потух.