Кукуруза шумит и желтеет,к теплым странам летят журавли.И курган одинокий синеетв тьме осенней дали.Журавлиные клинья над нами,шумы смерти кругом…И размеренно машет крыламиодинокий ветряк за селом.Сквозь печаль силуэтов и линий,где гиганты бурлят — города,по вечерней и тихой долинезолотые бегут поезда.Синь и синь над полями без края,сердце вянет под осени зов.Ночью мимо села пролетаютзолотые огни поездов.К поездам простираю ладони,но цокочет дороги змея…Может быть, в промелькнувшем вагонепролетает и доля моя.Плачет ветер за окнами тонко…Променял я столицу давнона проклятый огонь самогонкии на узкое в хате окно.И куда мне идти, я не знаю,в город я не вернусь никогда;там контрасты меня раздирают,здесь убогая душит среда.Гляну в зеркало, кличу несмело,чтобы юность вернулась назад.Но уже и лицо подурнело,и живой затуманился взгляд.Но гудят телеграфные струны,хохот в них и рыданье тревог…Был когда-то я смелым и юным,но теперь постарел, изнемог.Там по городу льются колонны,поднимается песня в зенит,и украшенный стягом червоннымСовнарком нерушимо стоит…Все готовы к боям непреклонно.И мне кажется в светлом чаду,будто я в этом громе колонномвосхищенно и гордо иду.Не могу, не могу, не могу я, —поскорее от грусти села.Слишком красную розу люблю я,что навеки в груди расцвела.Как я хлопнул простуженной дверью,только видели звезды одни.Предо мною простор, и теперь мнестанционные светят огни.Умирает печальное лето,тишина и покорности миг…Паровоз прокричал мне приветно,я спешу на призывный тот крик.1928