Стихотворения и поэмы

И тот караван, виясь как змея, меж пальм горделивых свой путь совершал.И песок поднимал, песка караван, и ветер игривый ту пыль развевал.«Вперед, караван! что кинули мы, чтоб глядеть, сожалея, на жизнь прошлых лет?»Так в душе сам с собой говорил с тоской Абул Маари, великий поэт.«Что за нами осталось, о мой караван! чтоб вернуться назад, в отчизну свою?Покинули мы друзей и жену? богатство и славу, родных и семью?Покинули мы людей и народ? закон, справедливость, отчизну, права?Иди и не медли! покинули мы лишь оковы и цепи, обман и слова!Ах! женщина что? кровожадный паук, коварный и лживый, тщеславье без дна,

Что любит лишь хлеб твой; и, яд в поцелуй вливая, другому она продана!На ветхой ладье лучше в море плыви, чем женщине, клятве преступной, поверь:Устами ее Иблис говорит! о блудница, в красивом обличии зверь!О лилии чистой, лучистой звезде ты мечтал, ты желал спать под светлым крылом,Ждал, что будет она бальзамом для ран, над страдающей жизнью сияющим сном,—Ты грезил о песне, как песнь родника, что влечет и поет в голубых берегах.Жаждал сладостных слез на небесной груди, бессмертной росы на прелестных очах!Но жаждущим душам женщин любовь только горечь сулит, как морская вода.В сладострастном томленье ты тело лобзал, не насыщен и с новым желаньем всегда!О бесстыдное тело женщин! змея! преступленья и зла сатанинский сосуд!

Упоения горьки, палящие плоть, и на солнце души они тучу несут!Ненавижу любовь, этот буйный прибой обжигающих больно, палящих пучин,Этот сладостный яд, опьяняются чем и жалостный раб, и царь-властелин!Ненавижу любовь, что жестока, как смерть, что рождает повсюду зло без узды,Неисчерпаемый ключ, что струит на весь мир постыдную тину вместо воды!Ненавижу я женщин, лобзания их, гнушаюсь коварств, оскверняющих нег,От порочного ложа ласки бегу и родильницы одр проклинаю навек!Вас, жестокие роды и боли, кляну! порождаете вы стаю хищных випер,Что, клубяся, шипят и друг друга язвят, чадной страстью сквернят звезды выспренных сфер!

Тот бесчестен, себя превратил кто в отца, из блаженного сна вызвал новый росток,В жизни сей стебелек на страданья обрек и над ним бытия геенну зажег!„Согрешил мой отец в былом предо мной, но я ни пред кем греха не свершил!“Напишите так на могиле моей, если мне суждено ведать радость могил.Доколе вокруг изумрудных брегов Геджаса гремит прибоя удар —Желать я не буду женской любви, искать я не стану обманчивых чар.Скорей возжелаю терновник ласкать, его куст целовать, что дик и колюч.Скорей на скалу главу положу, ланитой прильну на камень горюч!»И караван, стозвучно звеня, свой путь продолжал, виясь как змея,Спокойно и стройно к пустыне нагой он шел всё вперед в золотые поля.

Казалось, рыдали в ночи бубенцы и звонкие слезы по капле лились,Как будто рыдали о том, что в былом любил Маари, и твердили: «Вернись!»Свирели зефиров пели во мгле так сладко, нежней, чем напевы шарги,Про раны любви, про тоскливую скорбь, про тихие сны и мечтанья тоски.Были сумрачны думы Абул Алы, и грусть его снов — без конца, без границ,Как путь, что угрюмо тянулся средь мглы, вился меж песков без конца, без границ.В душе тосковал Абул Маари, безнадежной тоской было сердце полно,К созвездиям нежным он взор устремлял, с безбрежным путем сливаясь в одно,Но назад не глядел на пройденный путь, и душа не горела забытым былым,Отвечать не хотел на приветы других и приветов не слал караванам другим.