Стихотворения и поэмы

(Дневник 1831—1836 гг. Л. 188—189 // ГБЛ. Фонд Ф. В. Чижова, 1/3). Сходство со строками Полежаева следует объяснить либо тем, что поэт «процитировал» какой-то ходивший по рукам текст, либо распространением его собственных ст., обраставших вар. в процессе своего нелегального бытования. Ленотр Андре (1613—1700) — французский архитектор, прославившийся эффектной планировкой парков и садов. Ватага — здесь: узники каземата. Бог винограда, бог вина — Вакх (Дионис).

Тирс (греч. миф.) — жезл Вакха и его спутников, обвитый плющом и виноградными лозами. Эван, эвое! — ритуальные восклицания древних греков на праздниках в честь Вакха. Н<ерон> — см. примеч. 123. И<скариот> —

Иуда Искариотский, прозванный так по месту своего рождения — местечку Искариот. Н <емврод> — библейский персонаж, легендарный основатель Вавилонского царства; за ним упрочилась репутация первого поработителя людей. Лобызая, удушил. Очевидно, намек на то, что, отправляя Полежаева на военную службу, Николай I лицемерно облобызал его на прощание (см. вступ. статью).

6. Система звезд, прыжок сверчка и т. д. — до конца гл. Высказывалось предположение, что философский экскурс поэта, очевидно, внушен знаменитым рассуждением Эпикура, вскрывшим несостоятельность идеи всемогущего, всеведущего и всеблагого божества (см.: Бельчиков Η. Ф. А. И. Полежаев // Изд. 1957. С. 21). Рассуждение это, известное в передаче Л. И. Ф. Лактанция, было сочувственно процитировано французским философом-материалистом П. Гольбахом в его сочинении «Здравый смысл, или Естественные идеи, противопоставленные идеям сверхъестественным». По мнению В. В. Баранова, трактовка Полежаевым проблемы теодицеи (согласование идеи бога как воплощения добра с неизбежностью зла на земле) идет непосредственно от суждений самого П. Гольбаха в том же сочинении (Баранов В. В. Отражение материалистической философии Гольбаха в поэзии А. И. Полежаева // «Научные доклады высшей школы: Филологические науки». 1960, № 2. С. 139). Сходство мыслей Полежаева с приводимыми Бельчиковым и Барановым суждениями Эпикура и Гольбаха очевидно, но оно носит довольно общий характер. Можно указать на подобное же совпадение суждений поэта с соответствующими высказываниями других французских просветителей — Д. Дидро, Ш. Л. Монтескье, Ж. Б. Робине (см.: «Французские просветители о религии». М., 1960. С. 315, 121—123, 517), с мыслями в стихах Вольтера («За и против», «Поэма на разрушение Лиссабона»). Нет сомнения, что знакомство с просветительской критикой религиозных догматов Полежаев почерпнул также из отечественных источников, как рукописных (см., например, сочинение неизвестного автора конца XVIII в. «Зерцало безбожия» // «Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века». М., 1952. Т. 2. С. 537—539), так и устных. Учившийся в Московском университете одновременно с поэтом Н. И. Пирогов сообщает, что от своих товарищей-студентов он усвоил следующее атеистическое резонерство: «Бог… всеведущ, всевидящ, правосуден, милосерд, поэтому он знал наверное, что мы будем злы, и все-таки накажет нас потом за то, что мы были злы, где же тут справедливость и милосердие?» На возражение: «Да ведь тебе бог дал волю, выбирай, не делай зла» Пирогов отвечал: «…к чему же мне эта воля, когда богу заранее было известно — ведь он всеведущ, — что я согрешу и буду грешником?» (Пирогов Н. И. Дневник старого врача // Соч. Киев, 1910. Т. 2. С. 246). Отвергая догмат о всемогущем, всеблагом и всеведущем боге, Полежаев все-таки не порывает до конца с идеей творца мироздания, о чем говорят начальные строки гл. 6, где целесообразность устройства вселенной приписана воле ее создателя, — мысль, которая не отменяется дальнейшими рассуждениями. Названные строки отсылают к картине божественного миропорядка, ранее нарисованной самим же Полежаевым в ст. 34—46 оды «Гений». Такого рода картина — почти обязательный компонент просветительской философской лирики деистической ориентации («Бог в нравственном мире» А. X. Востокова, «Случай» H. С. Арцыбашева, «Бог» И. П. Пнина, «Бог» В. В. Попугаева — перевод из поэмы П. Д. Э. Лебрена «Природа»). Омега, альфа бытия. Реминисценция Апокалипсиса, где богу приписаны слова: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (откровение св. Иоанна Богослова: I, 8, 10; XXII, 13). Говоря о суде всевышнего над творением, поэт тем самым намекает и на день Страшного суда, о котором рассказывается в Апокалипсисе. Преданья старины, что мы в делах своих вольны.

По христианскому вероучению, бог даровал людям свободу выбора между добром и злом. Позиция Полежаева противоречива: в гл. 7 он признает себя виновным в совершенном зле (вопреки тому, что сказано в гл. 6) и в разразившейся над ним беде видит заслуженное возмездие верховной нравственной инстанции. Всё чрез него и от него — отзвук Евангелия от Иоанна («Все чрез него начало быть»: I, 3). 7. Струйский — скорее всего речь идет о дяде поэта Александре Николаевиче (1789—1834), который заботился о нем в годы его студенчества. В бумагах Полежаева при первом его аресте в 1826 г. был обнаружен черновик письма к А. Н. Струйскому «совершенно в духе раскаявшегося человека в прежних шалостях» (Баранов В. В. А. И. Полежаев // Изд. 1933. С. 82). Одной из причин разрыва А. Н. Струйского с племянником, возможно, послужила поэма «Сашка», где нарисован иронический портрет дяди (см. примеч. 101). Высказывалось и мнение о том, что Полежаев обращается здесь к покойному отцу, Л. Н. Струйскому (Бобров Е. Семейная хроника Струйских в связи с биографией А. И. Полежаева // PC. 1903, сентябрь. С. 496).