Стихотворения и поэмы

1932

Дополнение к анкете

...и заявлению

о вступлении в ряды ВЛКСМ

Когда зачитают анкету до края,я встану спокойно у всех на виду,ничем не хвалясь, ничего не скрывая,по-честному речь о себе поведу.Моя биография вписана просто —в листочек анкеты, в четыре угла,но я расскажу про такие вопросы,которых анкета учесть не могла.О годе рожденья вопрос чуть заметен,а он поднимает из сердца слова...Какое рожденье отметить в анкете,когда на веку их случается два...Это было еще в тридцатом.

Поутру, покинув вокзал,парнем серым и простоватымя впервые в артель попал.Взял старшой меня, не торгуясь(сам-то кругленький, будто еж),и в работу запряг такую,что не охнешь и не вздохнешь.Знал я мало, умел немного.Если ж спросишь о чем таком,он тебе отвечает строго,будто по уху — матюком.Так трудился — неделю, месяц,может, с толком, а может, в брак,позабыл, как поются песни,научился курить табак.Но за месяц кассир угрюмыймне «два ста» рублей отсчитал...

Понимаете, эта суммадля моих земляков — мечта!...Только раз, после вьюжной смены,я на митинг вхожу в тепляк,вижу — наш-то старшой со сцены,как оратор, толкует так:мол, расценки, сказать по правде,обирают рабочий люд,дескать, здесь нам бумажки платят,а в Кузнецке и спирт дают.Мы, мол, тоже не прочь погретьсяда податься в Сибирь отсель,дескать, я говорю от сердца,за свою говорю артель...Тут и кончились разом прятки, —при народе светлейшим днем,целых пять земляков из Вятки

мироеда признали в нем.В шуме, криках, вскипевших штормом,взявших оборотня в оборот,ярость бешено сжала горлои рванула меня вперед....Видел я только эту харю,оболгавшую всю артель.Может, я по ней не ударил,только помню, что бил, как в цель...Об этом я вспомнил совсем не напрасно,я знаю, как ярость за сердце берет.А это ж — та самая ненависть класса,с которым дышу я и строю завод.Я знаю завод с котлована, с палатки,с чуть видимой дымки над каждой трубой,здесь каждый участок рабочей площадкисроднился с моей невеликой судьбой.

За мною немало тореных дорожек,я волей не беден и силой богат,а в душу как гляну суровей и строже —не чую покоя и славе не рад.Живу как живется, пою без разбора,дружу с кем попало и бью невпопади даже к победам, горя от задора,иду, останавливаясь, наугад.Завод в котлованах — под бурями начат,в работе растет он железным, в борьбе...И это, пожалуй, всё то же и значит,что я говорю вам сейчас — о себе.Я верности вечной не выучен клясться,не скажешь словами, как сердце поет.Я вижу — вы юность железного класса,с которой отныне пойду я вперед.

1932