В птичий месяц моего рожденьяневпопад леса свистят: июль!Росы, рассыпаясь от паденья,умывают родину мою.На горах костры горят без дыма,жжет заря заказанный сосняк.С тропками витыми и пустыми —вся земля, как озеро, ясна.И, признаюсь — по своей охоте,въявь мне снится, только замолчу,что лечу я в синем самолете,часовым над родиной лечу...Чуть качая на озерах лодки,трубят в трубы в гнездах падуновгорода Урала — самородкис дымчатыми зернами домов.Выше труб взвиваются дороги,цепи гор шатая на весах;поднялись орлиные крутоги,полегли лосиные леса.За горами реки ходят кругом,гнутся пашни, падают луга,тополя по лесенке до югавсходят на серебряных ногах.Бродит море Черное потопом,все эскадры ставит на отвод,вдоль по морю город Севастопольброненосной крепостью плывет.А за ним ни берега, ни края,жарко — без дорог и без оград —догорает и не догораетчерный и зеленый виноград.Карту стран заря перекроилазолотыми иглами пера,и кричу я: — Здравствуй, Украина,небо семицветного Днепра!..Ты берешь на славу и на годысиневу, как рек своих удой,золотое — от своих угодий,сок вишневый от своих садов.Но навстречу вскрылись перекрестной,трубной, зореходною рекоймедные московские оркестры,а оркестров — сорок сороков.И встает, броненный в красный камень,звезды из рубинов окрыля,мир, хранимый чистыми штыкамив воротах гранитного Кремля.Мир, хранящий в маршах Мавзолея,на граненых, каменных руках —яви и легендам — имя Ленин,сердцем, не сгорающим века.И, склонясь над музыкой печальной,честь отдав на медленном лету,тихо-тихо говорю: — Начальник,горы в громе и земля в цвету!..