Стихотворения и поэмы

Как для меня отрадно будет,Коль эти близкие мне людиВ душе у вас хоть на часокЗанять сумеют уголок.Конечно, жизнь их не ярка,От шумной славы далека.Про них сказаний не слагаютИ в песнях их не величают.Вот только ветры, что к заборам,Среди завьюженных просторов,Холодный снег несут-сгребаютИ бедным людям напеваютО доле горькой их, постылой,И плачут, стонут над могилой,Где селянина кости тлеют, —Одни лишь ветры их жалеют.Но ведь не каждый разберет,Что ветер между хат поет,О ком так жалостно рыдаетИ песни для кого слагает.Отцов не долго помнят дети,А уж простые люди этиУходят без следа. ТакаяУ бедняка судьба лихая:Намучиться, нагореватьсяИ в неизвестности остаться.Забвенье — общий жребий их —И у своих и у чужих.И всякий раз мне горько станет,Когда увижу на курганеПриют последний селянина.Стоит там крестик-сиротина,Весь убран мохом седовласым,Холстиной белой опоясан.Кого зарыли здесь, рыдая?Девчина, может, молодаяВ расцвете красоты и силыСошла без времени в могилу?Иль славный хлопец-молодчина?Молчит могила селянина.Никто не скажет, кто в ней спит.И душу мне тоска теснит:Ведь тут закопаны навекиНадежды, радость человека,И горе, и беда глухая,Жизнь беспросветная людская.Мои друзья не имениты,Они ничем не знамениты,На вид невзрачны, захудалы,И хоть по-своему удалы,Но удальцами не слывут.Живут, мужичий крест несутИ злую долю терпят тихо,Добра не видя из-за лиха.Что делать? Я и сам бы радНе знать тех мук и тех неправд,Что на своем горбу, как камень,Несет народ простой веками.Но горькой правды не схоронишь,Ее лукавством не отгонишь.

Да и зачем? Спаси нас, боже!А правда мне всего дороже!Обучен правде я отцом,Так с ней и дальше мы пойдем.День добрый, новая сторонка!Встречай ты нас, как мать ребенкаВ час после длительной разлуки,И распахни с приветом рукиТем, кто, измучившись в неволе,Пришел к тебе за светлой долей.Взгляни ты взором, полным ласки,Овей крылом чудесной сказки,Чтоб людям эта жизнь-дорогаДала часов счастливых много;Надеждой распрями нам груди, —Ведь мы твои, земелька, люди!Сперва убогим, запустелымПоречье это показалось,И грусть в душе заколыхаласьОт вида тех берез замшелых,Что на болоте меж кустамиШумели голыми ветвями.Двор, хата были в беспорядке, —Жердины изгороди шаткойПерекосились, разъезжались,А щепки кучками валялисьИ во дворе и на задворках;Хлев чуть держался на подпорках;Гумно под крышей поседелойТряслось от ветра и скрипело;Повети, погреб, все кругомТут говорило об одном:О непорядке, запустеньеИ о хозяйском нераденье.Слезами Ганна заливалась —Такою ямой ей казаласьГнилая хата в три оконца!Порог она переступила —О, как здесь бедно, боже Милый!Да светит ли когда тут солнце!Так сыро, тесно, нелюдимоИ все в грязи непроходимой:Печь, скамьи, стол, окошки, стены!Из всех углов пахнуло тленомИ словно неприязнью скрытой.Земля, как оспою, изрыта.Видать, задерживаться тутНадолго люди не желали,Из хаты грязь не убирали:Придут другие — уберут.Уже растаяли снега,И дружно в поле рокоталиРучьи и под водой скрывалиОвраги, рвы и берега,От зимних снов леса будилиИ людям душу веселили…Все понемногу оживлялось:На ветке почка наливалась,Она листочек потаенный,Пахучий, клейкий и зеленый,Под солнцем развернуть старалась.

А сосны старые и елиЛюбовно, ласково глядели,Далеко простирая ветки,Как их потомки-малолеткиСтояли ровной чередой,Склоняясь к солнцу головой.В лесах дрозды уже свистали,В болотах кулики кричали,А высоко под небесамиИ поутру и вечерамиБыл слышен гомон журавлиный,И омертвелые долиныБудил их вольный, звонкий клик,Как будто птичий тот языкПриветствовал издалекаРодные чащи тростника…Хотелось жить, и ввысь подняться,И лучшей доли добиваться.Грудь раздавалась, крепли силыИ белый свет казался милым.Помалу день за днем в Поречье(Таков характер человечий!)Сживались с местом, привыкали,Гнездо былое забывали,И через две иль три неделиУж веселей вокруг глядели.Постройки, что недавно гнили,Как будто сразу подменили, —Их осмотрел Антось, подправил,И новые столбы поставилВ гнилой забор; весь хлам убрали;В оконцах стекла засверкали;Отмыли скамьи добела, —И жизнь по-новому пошла;Но через год беда: пожар!Сгорели хата и амбар,И утварь вся, и вся одежа,Внезапно, как от кары божьей.Мужчин же не было, — с утраПоразбрелися со двора:Один на службу, а другойПахал поляну у болота,С каймой зеленой очерета;Ушел и Владик за травой.И что ж с малютками своимиТут сделать женщина могла?Сгорело все у них дотла,Растаяло в огне и дыме.С добром, накопленным годами,Сундук и тот пожрало пламя.Там были Ганнины пожитки,Платки, полотна, ленты, свитки,Сгорела полочка с богамиИ сорок семь рублей деньгами.Костуська, правда, не боялся,С пожаром яростно сражался:Солому скидывал с постели,Когда овчины уж горели,И долго с нею он носился,Покуда сруб не повалился.

Беда, беда! Куда деваться?Куда от холода спасаться?И мать в несчастные те дниС детьми ютилась у родни.А на горелом месте бойкоВставала новая постройка —Землянка — будочка простая,В одно окошечко, кривая —До лучших дней сойдет и это…А солнце шло уже на лето.Кой-как, терпя, перебивались, —С недолей горькою спознались.Вблизи землянки чуть заметноМерцал очаг огнем заветным,Но все ж не гас он. ВечерамиСмеялись дети, суетились,Тут хлопотала мать с горшками,Семейству ужин собирала.Тогда местечко оживало:Как рыба в сетке, ворошились,Поленца, щепки подбиралиИ ловко их в огонь кидали.А пламя прыгало проворно,Оно как будто бы смеялось,То своевольно кверху рвалось,То расстилалось вниз покорно.И ветер хитрый не зевал,Он из-за хатки налетал,Внезапно на костер кидался, —Огонь туда-сюда метался.А на дворе уж вечереет,И ночь близка, и мрак густеет,Огонь цвета свои меняет,Блеск желто-красный принимает.Смолкают птицы в темном лесе,Баранчик божий в поднебесье^{91}Печально блеет над болотом,Как будто ищет там кого-то.И смутный звук в тиши болот,Когда вечерний мрак встает,На сердце грустью отдается,Уныньем тихим в душу льетсяИ думы смутные наводит;Они приходят и уходят,Как облака в часы заката.Природа тишиной объята…Работу кончив, почиваютВсе старшие — кто в хатке спит,Кто на дворе вовсю храпит, —Покой их звезды охраняют.Бывало, часто вечерами,Чуть-чуть поддерживая пламя,Алесь и Костусь засидятся.Когда ж совсем начнет смеркатьсяИ в небе искры замигают,Томить их страхи начинают.Тогда они друг к дружке жмутся,Но все-таки не признаются,Что страшно им во мраке ночи.«Алесь, ты чуешь, как хохочетВ березняке баранчик божий?

А знаешь, брат, с чем это схоже?Послушай-ка, мне все сдается,Антось Татьянин так смеется!»И хлопцы вдруг захохотали,Но сразу смех свой оборвали.И вновь покой. Костер пылает.Кругом густая тьма свисаетИ хочет пламя золотое,Что, словно сердце молодое,В тенетах тьмы огонь рождает,Скорей задуть. Оно серчает,Порою брызнет и прорвется,И тьма в испуге отшатнетсяНа шаг, как будто обожглась.Огонь блестит, волной струясь.Поленья тихо догорают,Спокойно искры улетаютИ быстро гаснут без следочка.Уж поздний час. Глухая ночка.Сидят ребята молчаливоИ озираются пугливо.Л в их фантазии ребячьей(Ой, кто-то стонет, кто-то плачет!)Ночные призраки летят:Вон змей крылатый тяжко дышит,В бору же страшный голос слышен, —То, верно, колдуны кричат.А каждый куст в себе таитТого, кто всюду норовитПройти, пролезть с мешком, с клюкою,С седою, длинной бородою,Кто ребятишек забирает,След бородою заметает.Из-под нахмуренных небесГлядит недвижный, смутный лес,Беду во мраке укрывая.Блуждает нечисть там ночная.Мертвец пригнулся под ветвями,В ребят уставился очами.А вдруг он черною рукоюПоложит крест перед собою,Скакнет на них, отнимет силуИ унесет с собой в могилу?Там волк блуждает в чаще темной;Разбойник яростный, бездомный,Грозясь, трясет над головойОкровавленной булавой;Безумный бегает, рыдает,Кого ни встретит, всех кусает…«Ну что, брат Костусь, ты дрожишь?Куда так пристально глядишь? —Алесь тихонько вопрошает,Но рук его не выпускает. —Иль видишь что?» — «Нет, ничего!Все тихо. — А у самогоТревога к сердцу подползает… —Пойдем-ка лучше, брат, домой!» —Алесь кивает головой,И братья за руки берутся,В землянку со всех ног несутся.