Снова я на содовом заводенад Донцом сияньем озарен.И гудок печаль свою заводит,в синей дали тонет сонный звон.У мужчин в раздумьях лица буры,разве снилось им во глуби лет:у Миколы-пьяницы Сосюрыбудет сын известнейший поэт.На курган гляжу в степи ковыльной,там отца дорога не видна,потому что кабаки закрылии отец мой умер без вина.Мой отец! Отравленным Икаромты погиб в своем родном краю.Будь ты жив, сейчас я гонораромоплатил бы «горькую» твою.Над Донцом упал я на колени,всё в слезах горит лицо мое…Но молчит земля, сгущая тени,мертвецов она не отдает.Жизнь, ты реешь призраком над нами!Все пути черны — на гати гать…Я иду, а рельсы под ногамио минувшем не хотят молчать.Я пошел за звонами восстанья…Только снилось иногда во сне:…тот Бахмут… весна… в саду гулянье…В белом вся идет она ко мне…Я мечтал о девушке войну всю,взор ее сиял среди огня…А когда я из огня вернулся,вышла замуж девушка моя.Как ребенок, я живу в смятенье,рвет чахотка горло мне и грудь.Бросил бы писать стихотворенья,только бы любовь свою вернуть.А вверху вагончики качает,точно их глотает вышина.В сини даль молчит, полна печали,не вернет мне юности она.Ой, кричат гудки по всей округе:«На работу! Слышите! Пора!»Поженились парни и подруги,и парнями стала детвора.Ну чего хочу я, что пророчу,потерял кого на рудниках?..Для других сияет месяц ночью,смех звучит на молодых губах.К ним придет акация цветами,и заря протянет им мечи.У меня ж морщины под глазами,и не сплю от кашля я в ночи.На колени б стать в дорожной глине.Только нет… Стесняюсь я людей.Жить нам по партийной дисциплине,жить в борьбе за каждый новый день.Поднимусь над грязью, скукой, пылью.Всё растет и вянет, как цветок.Помню я, как старики твердили:«Для всего свой час, пора и срок».Кто домой идет, а кто на смену,где-нибудь я утону в бою,но ремнем военным неизменнозатяну я талию свою.Вновь завода раздается голос,даже неба вздрагивает гать.Скоро я закончу райпартшколуи тогда не буду унывать.<1927>