Стихотворения и поэмы

День врезался в славу. Долины цветут.Три бравые парня дорогой идут.Один говорит:                     «От беды до хвалыЯ шел, как вода с гор,Как нитка идет через дырку иглы,Как в дерево входит топор.Я принял лихие щедроты войныИ шесть деревень стер.Я шел через логово сатаныИ кровных его сестер.Об этом сейчас кричу и пою:Бывают, друзья, дела.Пуля прошла через грудь мою,А смерть меня не взяла».Другой говорит:                  «Через пять морей

Бежал я, покинув кров.Я видел, как крылья нетопырейРосли на груди ветров.Ветра оперялись. А впередиМоре гремело так,Как два миллиона „Уйди-уйди!“И триста тысяч литавр.Я сразу прошел штормовой ликбезИ видел, как все, — одно:Вода поднялась до отверстых небесИ мигом открыла дно.Открылась пред нами подводная твердь.Ну, кустики там. Лоза.И рядом на горке мамашка-смертьТаращит на нас глаза».И третий сказал:                      «Тяжело говоритьО том, что берёг и хранил…

Я мог бы рукой звезду уронитьИ, каюсь, — не уронил.Она мое сердце взяла в полонСияньем ярче зари.И я пожалел ее и не тронул:Коль надо гореть — гори!И вот вдалеке от родного дома,За тысячу полных верст,Я видел рожденье и гибель грома,Рожденье и гибель звезд:Мосты, переулки, дороги и тропы,Страданья такой высоты,Когда открывается только пропастьИ в пропасти только ты,Когда останавливаются моторыИ ветер кричит: „Умри!“Я видел бурю, перед которой

Бледнеют бури земли!Паденье! Паденье! Слепой горизонт.Обвал. Гроза. Облака.И смерть сама развернула зонт,Сказала:             „Прыгай! Пока!“»

* * *

Качается горький полуденный зной,Три бравые парня идут стороной.Пред ними дороги простор вековой,Деревни, поселки, селенья,За ними, укрытые душной травой,Три смерти идут в отдаленье.1933

110. «Нам обидно слышать злые речи…»

Нам обидно слышать злые речи —Смолоду прошедшим по стерням,Коренастым и широкоплечим

И как будто стоящим парням.Вот не растерялись мы. ОкружьемВпереди других открытых дивВстала именная наша дружба,Громкий мир за нами утвердив —С вешнею грозой и летней бурей,С тихими слезами матерей,С твердью, отраженною в лазуриШироко распахнутых морей.Мы в таком миру живем, и плещем,И камнями улицы мостим,Видим и оцениваем вещи,Любим, и страдаем, и грустим.А от них, поблеклых и больничных,Отметая начисто раздор,Пролетим, как поезд, мимо нищих,Занятых вытряхиваньем торб!1933

111. «Я, может быть, не в третий раз, а в сотый…»