Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Какую пользу могут принести детям бессистемные научные сведения, лжепрактическая литература, ничего не говорящая ни уму, ни сердцу?

Вернемся же к чудесным легендам, к поэзии поэтов и народов, ко всему, что волнует душу своей красотой.

Увы! наше общество наводнили фармацевты, которые боятся фантазии. Но они не правы. Как раз фантазия, ее вымыслы сеют прекрасное и доброе в мире. Только фантазия делает человека великим. Матери! не бойтесь, что она погубит ваших детей: напротив, она спасет их от обычных ошибок и часто встречающихся заблуждений.

Разговор о волшебных сказках

Лаура, Октав, Раймонд

Лаура.

Пурпурная кайма заката побледнела, горизонт окрасился оранжевым тоном, а выше простерлось бледно-зеленое небо. Вот зажглась первая звезда; она теплится белым светом… А вот еще и еще звезда, скоро их нельзя будет счесть. Деревья в парке потемнели и как будто разрослись. На той тропинке, что вьется между терновыми изгородями, мне знаком каждый камешек, но в этот час она кажется сумрачной, опасной, таинственной, и я невольно воображаю, что она ведет в страны, которые видишь только во сне. Прекрасная ночь! Как легко дышится! Я слушаю вас, кузен. Поговорим о волшебных сказках, ведь вы можете рассказать о них так много интересного. Но, ради бога, не портите мне сказок. Не забывайте, что я их обожаю. Я даже сержусь на свою девочку, когда она спрашивает, правда ли, что на свете есть людоеды и феи.

Раймонд. Она — дочь своего века. Сомнения появились у нее раньше, чем зубы мудрости. Я не принадлежу к школе этих философов в коротеньких платьицах и верю в волшебниц. Кузина, феи существуют, раз их создали люди. Всякий вымысел — реальность, даже больше того: только вымысел — реальность. Если бы какой-нибудь старый монах сказал мне: «Я видел дьявола, у него хвост и рога» — я ответил бы этому старому монаху: «Отец мой, допустим, что дьявол случайно не существовал бы, но вы создали его и теперь он несомненно существует. Берегитесь дьявола!» Кузина, верьте в фей, людоедов и прочую чертовщину.

Лаура. Давайте говорить о феях и оставим в покое прочую чертовщину. Вы как-то говорили, что ученые интересуются волшебными сказками. Повторяю, — я ужасно боюсь, как бы эти ученые не испортили сказок. Вывести Красную Шапочку из детской И притащить ее в Академию! Куда это годится!

Октав.

Я представлял себе современных ученых более высокомерными. Но, оказывается, вы добрые принцы и не презираете нелепых и наивных сказок.

Лаура. Волшебные сказки нелепы и наивны, это правда. Но мне нелегко в этом сознаться, так они мне нравятся.

Раймонд. Сознавайтесь, кузина, сознавайтесь смело! «Илиада» тоже наивное произведение, и, однако, это прекраснейшая из всех поэм в мире. Самая совершенная поэзия — это поэзия детства народов. Народы, как соловей в песне: они поют хорошо только тогда, когда у них легко на сердце; с возрастом они становятся серьезными, мудрыми, озабоченными, и лучшие их поэты — искусные риторы и только. Ну, конечно, сказка о «Спящей Красавице» наивна, и это роднит ее с песнями «Одиссеи». В литературных произведениях классических эпох уже не встретишь той изумительной простоты первых веков, того божественного неведения, которые сохранились неувядаемыми и благоуханными в сказках и народных песнях. Поспешим добавить, согласившись с Октавом, что эти сказки нелепы. Если бы они не были нелепы, они не были бы так очаровательны. Запомните хорошенько: только нелепое бывает милым, прекрасным, только оно придает прелесть жизни, и без него мы умерли бы со скуки. Все рассудочное — поэма, статуя, картина — вызвало бы зевоту у всех, даже у самого рассудительного человека. Да вот, кузина, хотя бы воланы на вашей юбке, эти складочки, оборки, банты — вся эта игра тканей нелепа к вместе с тем прелестна. Примите дань моего восхищения!

Лаура.

Бросьте болтать о тряпках, вы в них ничего не смыслите. Я согласна, в искусстве не следует слишком много рассуждать. Но в жизни…

Раймонд. В жизни прекрасны лишь страсти, а страсти нелепы. Самая прекрасная и самая безрассудная страсть — любовь. Существует страсть не столь безрассудная, как прочие. Это — скупость, но она отвратительна. «Лишь безумцы занимают меня», — говорил Диккенс. Горе тому, кто никогда не был похож на Дон-Кихота и никогда не принимал ветряных мельниц за великанов. Великодушный Дон-Кихот был сам себе чародеем. Он творил природу по мерке собственной своей души.

Это не значит, что он обманывался, отнюдь нет! Обманываются те, кто не видит в жизни ничего прекрасного, ничего великого.

Октав. Мне кажется, Раймонд, что источник нелепости, которой вы так восхищаетесь, — наше воображение и вся ваша столь блестящая и парадоксальная речь сводится к следующему: воображение превращает человека чувствительного в художника, а человека мужественного — в героя.