Читаем Стихотворения, поэмы, трагедия полностью

Стихотворения, поэмы, трагедия

Вячеслав Иванович Иванов

Чья правда? Но сень Иоанны,

Ковчег крестоносцев узорный, —

Червей огнедышащих зевы

Вотще пожирают собор!

Чья сила? Но перст Женевьевы

От Града, как встарь, чудотворный,

Отвел одержимые станы —

И явен святой приговор.

Аминь! Кто за маревом дымным

Снов буйных, кощунственным гимном,

Ничтожества славит пустыню,

Кромешную празднует тьму, —

Сама, Чьей Лазури святыню

Взор чистых живых умилений

Впивает с душою явлений, —

Пути возбранила ему.

629. НЕДУГУЮЩИМ{*}

Ты, Совесть русская, себе,

Дитя, верна и в бездорожьи

Скитаний темных! И Судьбе

Самой кричишь: «Суди по-Божьи!»

Когда решеньем вышних сил

Русь ворога превозмогает —

Архистратиг ли Михаил

Иль ей Георгий помогает;

И, на вселенские весы

Бросая подвиг достославный,

Своей стыдишься ты красы,

Своей не веришь правде явной.

В самоотверженной мечте,

Стыдясь знаменоваться кровью,

Так ты блуждаешь во Христе

И соблазняешься любовью.

О Совесть русская! пора

Тебе, переболевшей ложью

Уединенного добра,

Беглянке овчего двора,

Войти с народом в Правду Божью!

630. УБЕЛЕННЫЕ НИВЫ{*}

Посмотрите на нивы, как они побелели. Ев. от Иоанна, IV, 35

Не человеческим плугом

Мир перепахан отныне.

На мирской мировщине

Нам скоро друг с другом,

Над ясным лугом,

Целоваться в соборной святыне.

Вырвано с глыбою черной

Коренье зол застарелых.

Жди всходов белых

На ниве просторной,

Народ чудотворный,

Поминаючи верных и смелых.

Крепко надейся и веруй,

Что небывалое будет.

Чу, петел будит

Под мглою серой

Уснувших глухо!

Мужайся: не мерой

Дает Бог Духа,

И Солнце Земли не забудет.

631. ТРИЗНА КРЕЗА{*}

Солнце слитки дней моих пылит;

Солнце дней моих пышнее Креза:

Я потопом пламенным облит.

Мой костер — мой трон... А Смерть железа

На ногах у пленника пилит.

Дни мои — златая тризна Креза.

Злато — жар, а тело не болит;

Злато — пыль и, рея, не палит.

Веющей пилой мои железа —

Мне чело лобзая — Смерть пилит.

632. ОМ{*}

В дыханьи каждом — всё: века, и младость,

И рай, и радость,

И жизнь, и боль,

Огонь и воздух, вод текучих сладость

И черной глыбы соль...

Лишь приневоль

Свой взор, потерянный блаженно в целом,

Стать на одном —

И вспыхнет, лирник-лебедь, в гимне белом

Луч Брамы — Ом.

633. ВЛАДЫЧИЦА ДЕБРЕНСКАЯ{*}

Во темном сыром бору

Семь ключей повыбило.

На чистой прогалине

Студенец серебряный —

Студенец серебряный

Владычицы Дебренской.

Во темном сыром бору

Семь ключей повыбило:

Собирались семь ключей,

Сотекались семь живых

На чистой прогалине

В студенец серебряный.

По заветну бережку

Мурава нетоптана,

По лугу нехожему

Травушка некошена,

Мурава шелковая,

Цветики лазоревы.

Во темном сыром бору

Семь ключей повыбило.

На чистой прогалине

Студенец серебряный,

По-над яром хижинка,

Поодаль лачужинка.

Не святой затворничек

В келье затворяется:

Затворилась Схимница

Под схимой лазоревой.

Выглянет — повызвездит

По синю поднебесью.

Хижина безвестная —

Царицы Небесныя,

Девы неневестныя

Владычицы Дебренской.

Живет Матерь Дебренска

За старцем-обручником.

А старцу-обручнику,

Духову послушнику,

Горенка молельная —

Церковь самодельная,

Почивальня райская —

Ветхая лачужинка.

На чистой прогалине

Студенец серебряный;

По заветну бережку

Шелкова муравушка, —

По заветну бережку

Владычицы Дебренской.

Во темном сыром бору

Семь ключей повыбило.

Собирались семь ключей,

Собирались семь живых

В кладезь Богородичен

Владычицы Дебренской.

634. БАЛЬМОНТУ{*}

Всем пламенем, которым я горю, Всем холодом, в котором замерзаю, Тоской, чьим снам ни меры нет, ни краю,

Всей силой, что в мирах зажгла зарю, Клянусь опять найти дорогу к Раю: Мне Бог — закон, и боль — боготворю. Константин Бальмонт, «Адам», Венок сонетов, XV

Люблю тебя — за то, что ты горишь,

За то, что, гость из той страны Господней,

Чье имя Coelum Cordis^[1] — преисподней

Ты принял боль и боль боготворишь;

За то, что разрушаешь, что творишь,

Как зодчий Ветр; за то, что ты свободней,

Бездумней, и бездомней, и безродней,

Чем родичи семьи, где ты царишь.

Весь пытка, ты горишь — и я сгораю;

Весь музыка, звучишь — и я пою.

Пей розу, пей медвяную мою!

Живой, чье слово «вечно умираю»,