Стихотворения, поэмы, трагедия

 Таким образом, осенью 1902 г. книга пришла к читателям. Первые рецензии на нее появились в начале 1903 г. Из немалого их числа для Иванова принципиально важной была одна — принадлежавшая Брюсову (НП. 1903. № 3). Выраженной в этой рецензии высокой оценке поэзии Иванова Брюсов оставался верен надолго, хотя это не помешало ему тогда же высказать и целый ряд критических замечаний. Что Иванов не был удовлетворен брюсовским разбором его первой книги, выяснилось позже, когда Брюсов познакомил Иванова с новой, значительно расширенной редакцией рецензии, предназначенной для книги «Далекие и близкие: Статьи и заметки о русских поэтах от Тютчева до наших дней» (М., 1912). «Как больно мне видеть, — писал Иванов Брюсову 14 февраля 1911 г. — что ты поныне поддерживаешь мнения, высказанные тобою когда-то о „Кормчих звездах". <...> Помню, в 1903 г., как твоя рецензия в „Новом пути" меня обидела, — потому что под ней подписано было твое имя» (ЛН. 1976. Т. 85. С. 532). Особенно резко в этом письме было высказано неприятие «красот наивно-аподиктического тона», какими «свысока» произносились «докторальные приговоры, притязающие быть „объективными" истинами, а не „субъективными" оценками» (Там же). Брюсову пришлось оправдываться: «Если бы о „Кормчих звездах" я писал теперь, я сказал бы о книге все совершенно другое,

совсем иначе подошел бы к ней» (ЛН. 1976. Т. 85. С. 535). Анонимный рецензент «Хроники журнала „Мир искусства"» (1903. № 14) утверждал, что Иванов выделяется не талантливостью, а «очень искренней любовью к поэзии, вполне серьезным отношением к делу, отсутствием всякого преднамеренного кривлянья». По мнению А. Налимова («Литературный вестник». 1903. Т. 5. Кн. 4), стихи Иванова — поэзия для немногих. Книга обнаруживает у поэта «и литературную эрудицию, известное мастерство в окраске тем, техническую сноровку — разнообразить и стих, и стиль. Но из внутренних недр сборника нам не послышался еще поэтический зов автора». «Странные стихи», — замечает К. Колосков в «Библиотеке театра и искусства» (1903. № 5), — и далее задается вопросом: «Или это мистификация, оригинальничанье?» «Как поэт, г. Иванов опоздал на целые столетия», — утверждал Н. Ашешов в журнале «Образование» (1903. № 12). Некоторый интерес представляет рецензия А. Измайлова («Новая иллюстрация». 1903. № 6). Книга Иванова кажется ему типичной для того времени, когда поэзия приобрела изощренную технику, ушла от наивной иллюстративности, стала более субъективной и импрессионистической, и — одновременно — менее искренней, стих поэта «иногда возвышается до незаурядной красоты». Иванов принадлежит к авторам «с дарованием, видимо, постигшим запросы поэзии в ее современной постановке, бегущим шаблона и банальщины», но при этом он является человеком «несоразмерных претензий», выразителем «нынешней поэтической неискренности, тенденции не к обнаружению общечеловеческих свойств и порывов своей души <...> но каких-то исключительных тяготений <...> экстатически-созерцательного свойства». Важным в этой рецензии представляется замечание о влиянии на Иванова русской поэзии XVIII века, что рецензентом в особенности не одобряется. Для Иванова же КЗ имела значение и ценность не просто как книга, которой он дебютировал в поэзии. 5 июня 1906 г. он записал в дневнике: «Перелистывал „Кормчие Звезды", и мне казалось, что равной им книги лирики, быть может, никогда мне не написать. И, конечно, „Cor Ardens" не будет на высоте моей первой книги» (СС. Т. 2. С. 747).

Эпиграф — из «Божественной Комедии» Данте (Чистилище, XXVII). Мать поэта Александра Дмитриевна Преображенская (1824—1896) происходила из духовного сословия. Ее отец был сенатским чиновником. См. также поэму «Младенчество» (№410).

1.

КЗ. В оглавл. сборника ст-ние названо «Prooemion».

Сил избыток знойный. Ср. в ст-нии Тютчева «В душном воздуха молчанье»: «Некий жизни преизбыток В знойном воздухе разлит...» Ср. в Еванг. от Иоанна (X, 10): «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком»; также во втором послании апостола Павла к коринфянам (IV, 7): «... Чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам». Реминисценции поэзии Тютчева многократно встречаются у Иванова. «В поэзии Тютчева, — писал он в статье „Заветы символизма”, — русский символизм впервые творится как последовательно применяемый метод... <...> Тютчев истинный родоначальник нашего истинного символизма» (Ап. 1910. № 8. С. 6, 13). См. также: Гудзий Н. К. Тютчев в поэтической культуре русского символизма // Известия по русскому языку и словесности. 1930. Т. III. № 2. С. 465—549.

И долго Север снежной тучей

и т. д. Ср. в романе Пушкина «Евгений Онегин» (гл. седьмая, строфа XIX): «Вот север, тучи нагоняя, Дохнул, завыл...».

ПОРЫВ И ГРАНИ

Эпиграф из трагедии Гете «Фауст» (ч. II, акт I, сц. «Красивая местность»).

 2. КЗ. Эпиграф — ст. 275—276 из гомеровского «Гимна к Деметре».