Стихотворения. Проза

Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,Меж томов старинных, в строки рассужденья одногоПо отвергнутой науке, и расслышал смутно звуки,Вдруг у двери словно стуки, — стук у входа моего.«Это — гость, — пробормотал я, — там, у входа моего,Гость, — и больше ничего!»Ах! мне помнится так ясно: был декабрь и день ненастный,Был как призрак — отсвет красный от камина моего.Ждал зари я в нетерпеньи, в книгах тщетно утешеньеЯ искал в ту ночь мученья, — бденья ночь, без той, когоЗвали здесь Линор. То имя… Шепчут ангелы его,На земле же — нет его.Шелковистый и не резкий, шорох алой занавескиМучил, полнил темным страхом, что не знал я до того.Чтоб смирить в себе биенья сердца, долго в утешеньеЯ твердил: «То — посещенье просто друга одного».Повторял: «То — посещенье просто друга одного,Друга, — больше ничего!»Наконец, владея волей, я сказал, не медля боле:«Сэр иль Мистрисс, извините, что молчал я до того.Дело в том, что задремал я, и не сразу расслыхал я,Слабый стук не разобрал я, стук у входа моего».

Говоря, открыл я настежь двери дома моего.Тьма, — и больше ничего.И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий,Полный грез, что ведать смертным не давалось до того!Все безмолвно было снова, тьма вокруг была сурова,Раздалось одно лишь слово: шепчут ангелы его.Я шепнул: «Линор», и эхо — повторило мне его,Эхо, — больше ничего.Лишь вернулся я несмело (вся душа во мне горела).Вскоре вновь я стук расслышал, но ясней, чем до того.Но сказал я: «Это ставней ветер зыблет своенравней,Он и вызвал страх недавний, ветер, только и всего,Будь спокойно, сердце! Это ветер, только и всего.Ветер, — больше ничего!»Растворил свое окно я, и влетел во глубь покояСтатный, древний Ворон, шумом крыльев славя торжество,Поклониться не хотел он; не колеблясь, полетел он,Словно лорд иль лэди, сел он, сел у входа моего,Там, на белый бюст Паллады, сел у входа моего,Сел, — и больше ничего.Я с улыбкой мог дивиться, как эбеновая птица,В строгой важности — сурова и горда была тогда.

«Ты, — сказал я, — лыс и черен, но не робок и упорен,Древний, мрачный Ворон, странник с берегов, где ночьвсегда!Как же царственно ты прозван у Плутона?» Он тогдаКаркнул: «Больше никогда!»Птица ясно прокричала, изумив меня сначала.Было в крике смысла мало, и слова не шли сюда.Но не всем благословенье было — ведать посещеньеПтицы, что над входом сядет, величава и горда,Что на белом бюсте сядет, чернокрыла и горда,С кличкой «Больше никогда!»Одинокий, Ворон черный, сев на бюст, бросал, упорный,Лишь два слова, словно душу вылил в них он навсегда.Их твердя, он словно стынул, ни одним пером не двинул,Наконец, я птице кинул: «Раньше скрылись без следаВсе друзья; ты завтра сгинешь безнадежно!..» Он тогдаКаркнул: «Больше никогда!»Вздрогнул я, в волненьи мрачном, при ответе столь удачном.«Это — все, — сказал я, — видно, что он знает, жив годаС бедняком, кого терзали беспощадные печали,Гнали в даль и дальше гнали неудачи и нужда.К песням скорби о надеждах лишь один припев нужда

Знала: больше никогда!»Я с улыбкой мог дивиться, как глядит мне в душу птица.Быстро кресло подкатил я, против птицы, сел туда:Прижимаясь к мягкой ткани, развивал я цепь мечтаний,Сны за снами; как в тумане, думал я: «Он жил года,Что ж пророчит, вещий, тощий, живший в старые года,Криком: больше никогда?»Это думал я с тревогой, но не смел шепнуть ни слогаПтице, чьи глаза палили сердце мне огнем тогда.Это думал и иное, прислонясь челом в покоеК бархату; мы, прежде, двое так сидели иногда…Ах! при лампе, не склоняться ей на бархат иногдаБольше, больше никогда!И, казалось, клубы дыма льет курильница незримо,Шаг чуть слышен серафима, с ней вошедшего сюда.«Бедный! — я вскричал, — то Богом послан отдых всемтревогам,Отдых, мир! чтоб хоть немного ты вкусил забвенье, — да?Пей! о, пей тот сладкий отдых! позабудь Линор, — о, да?»Ворон: — «Больше никогда!»«Вещий, — я вскричал, — зачем он прибыл, птица или демон?Искусителем ли послан, бурей пригнан ли сюда?

Я не пал, хоть полн уныний! В этой заклятой пустыне,Здесь, где правит ужас ныне, отвечай, молю, когдаВ Галааде мир найду я? обрету бальзам когда?»Ворон: — «Больше никогда!»«Вещий, — я вскричал, — зачем он прибыл, птица или демон?Ради неба, что над нами, часа страшного суда,Отвечай душе печальной: я в раю, в отчизне дальной,Встречу ль образ идеальный, что меж ангелов всегда?Ту мою Линор, чье имя шепчут ангелы всегда?»Ворон: — «Больше никогда!»«Это слово — знак разлуки! — крикнул я, ломая руки.Возвратись в края, где мрачно плещет Стиксова вода!Не оставь здесь перьев черных, как следов от слов позорных!Не хочу друзей тлетворных! С бюста — прочь, и навсегда!Прочь — из сердца клюв, и с двери — прочь виденьенавсегда!»Ворон: — «Больше никогда!»И, как будто с бюстом слит он, все сидит он, все сидит он,Там, над входом, Ворон черный, с белым бюстом слит всегда!Светом лампы озаренный, смотрит, словно демон сонный.Тень ложится удлиненно, на полу лежит года, —И душе не встать из тени, пусть идут, идут года, —Знаю, — больше никогда!