– Нет, нет, никаких денег! – воскликнул он, хватая меня за руку.- Я не зарабатываю на хлеб рассказами о своей нищете. Прошу вас, уйдите, уйдите… Приходите опять, если угодно, или еще где встретимся, а теперь уйдите.
Он чуть по насильно поднял меня с места, погасил свечу, судорожно схватил меня за руку и так быстро потащил за собой по лестнице, что я чуть не упал.
Прощайте! – сказал он, открыв входную дверь.
Тут спиной моей загремел ключ в замке. Я внимательно осмотрел дом снаружи и побрел обратно. Метель перестала. Дойдя до угла, я опять услышал скрип отворяемой двери. Оглянулся – сзади, при свете фонаря, виднелась черная мужская фигура. Очевидно, несчастный искал утешения в зимней ночи.
Придя домой, я обнаружил, что у меня пропали кошелек и часы. Я не мог уснуть, занимаясь психологическими исследованиями. Все розыски оказались напрасными. Среди жильцов того дома не было ни одного похожего на моего незнакомца, а на чердаке вообще никто давно не жил,- мы нашли там только ворох растрепанной старой соломы да огарок свечи в разбитой бутылке.
ПРАЖСКАЯ ИДИЛЛИЯ
Каждый ребенок у пас знает папа Странского, и если б вы как-нибудь под вечер проходили по М…ской улице, вы бы тоже его узнали. Вы увидели бы его на песке, у фонтана, окруженным стайками детей. Дети визжат, гоняются друг за другом, прыгают – прямо голова кругом идет, а пан Странский прохаживается среди них, то кружась с ними в хороводе, то осторожно перешагивая через кучу песка, чтоб не разрушить воздвигнутый город,- или же командует сотней своих подражателей, которых он всех производит в канониры, ибо сам в свое время был канониром. Стоит ему пригрозить, что он сейчас уйдет,- мгновенно воцаряется тишина. Дети так и сияют от радости, а голубые глаза пана Странского светятся, как ласковое солнышко.
Оживление охватывает всю улицу, когда к вечеру пан Странский возвращается с работы и его синяя куртка с большой зеленой заплатой на спине медленно движется вверх по холму. «Я вижу синюю куртку!» – «А я бороду!» – «Это он, это пан Странский!» И дети бегут домой – просить разрешения поиграть на улице с паном Странским. В его согласии, настроении, охоте играть не возникает ни тени сомнения,- он ведь так любит детей! Пан Странский еле успевает пропустить в трактире кружку пива и закусить хлебом с сыром – уже тут как тут матери, которые просят его присмотреть за малышами. Он заверяет, что будет беречь их пуще глаза, допивает пиво, а дети уже облепили его со всех сторон, ведут на улицу, и тут ему приходится напрягать все внимание, чтоб не задеть кого-либо из детворы, которая так и вертится у него под ногами.
От всего этого сильно страдают рукава его куртки, и пан Странский рассказывает, что возня с детворой стоит ему по меньшей мере по рукаву в год. Сколько я помню – он вечно ходит в этой синей куртке и, сколько помню – вечно с зеленой заплатой па спине. Подозреваю, что он уже несколько раз заказывал новую куртку, но всякий раз, привычного порядка ради,- пан Странский человек весьма упорядоченной жизни,- тоже с зеленой заплатой. Дети просят родителей тоже сшить им на лето такую синюю курточку с зеленой заплатой.
А для зимы есть у пана Странского самые красивые санки – зеленые, обтянутые белоснежной материей с красными помпончиками. Дело в том, что зимой пан Странский не может зарабатывать своим ремеслом,- он каменщик,- а потому, чтоб не облепиться, он устраивает каток и катает детей на санках. Тут, конечно, одной куртки недостаточно, и он надевает добротную, до пят, синюю ш
убу, отороченную черным барашком; на спине же,- у пана Странского на спине обязательно что-нибудь особенное,- красуется отлично вышитый большой желтый павлин, с которым пи один настоящий павлин не сравнится по красоте. Дети наши хороню знают, что пан Странский с санками стоит у перевоза. По четвергам они прибегают к нему, и он даром возит их по льду реки – просто так, по его словам, только чтоб немного согреться. И безразлично ему, беден, оборван ребенок или хорошо одет,- всех он усаживает рядом. Потом дети дома рассказывают, как лам Странский даром катал их, и родители, когда им бывает нужно па тот берег, пс ленятся сделать крюк, чтобы их перевез пан Странский, стараясь тем самым возместить папу Странскому его старания и труды.Пан Странский – красивый, статный, рослый мужчина; сейчас ему лет сорок. Лицо его обросло густой бородой, из-под красивых бровей открыто глядят на мир темно-синие честные глаза. Прибавьте упомянутую уже куртку да длинный полотняный фартук, а на голове плоскую, сдвинутую к правому уху шапку – и вот перед вами пан Странский в летнем виде.