Читаем Стихотворения (сборник) полностью

С мычанием, ища от мух защиты,

3

В те дни любил с друзьями я всегда

Собора тень и вечную прохладу,

Где в самый зной дышалось без труда

4

И где нам был, средь отдыха, отрадой

Разнообразной живописи вид

И полусвет, не утомлявший взгляда.

5

Одна купель близ входа там стоит,

Старинная, из камня иссечена,

Крылатым столб чудовищем обвит.

6

Раз, отдыхом и тенью освежены,

Друзья купель рассматривали ту

И чудный столб с изгибами дракона.

7

Хвалили все размеров красоту

И мастера затейную работу;

Но я сказал: "Я вымыслов не чту;

8

Меня смешит ваятеля забота

Такую ложь передавать резцом",

И потрунить взяла меня охота.

9

Тут некий муж, отмеченный рубцом,

Дотоль стоявший молча возле двери,

Ко мне со строгим подошел лицом:

10

"Смеешься ты, художнику не веря,

Так он сказал,- но если бы, как я,

Подобного ты в жизни встретил зверя,

11

Клянусь, прошла веселость бы твоя!"

Я ж отвечал: "Тебе я не в досаду

Сказал, что думал, мысли не тая;

12

Но если впрямь такого в жизни гада

Ты повстречал, то (коль тебе не в труд),

Пожалуй, нам все расскажи по ряду!"

13

И начал он: "В Ломбардии зовут

Меня Арнольфо. Я из Монцы родом,

И оружейник был до наших смут;

14

Когда ж совет в союз вошел с народом,

Из первых я на гибеллинов встал

И не одним горжусь на них походом.

15

Гиберто Кан стяг вольности держал;

То кондотьер был в битвах знаменитый,

Но близ Лугано, раненый, он пал.

16

Враги, наш полк преследуя разбитый,

Промчались мимо; и с вождем лишь я

Для помощи остался и защиты.

17

"Арнольфо,- мне сказал он,- смерть моя

Сейчас придет,- тебя ж надеждой рая

Молю: спеши в Кьявенну; пусть друзья

18

Ведут войска, минуты не теряя;

Они врасплох застанут вражью рать",

И перстень свой в залог он, умирая,

19

Мне передал. Я времени терять

Не много мог, чтобы исполнить дело,

И, в помощь взяв господню благодать,

20

А мертвое плащом покрывши тело,

Проведать шел, где отдохнут враги

И много ли из наших уцелело?

21

Шум сечи смолк, и вороны круги

Над трупами уже чертили с криком

Как за собой услышал я шаги.

22

То Гвидо был. Ко мне с беспечным ликом

За повод вел он сильного коня,

Им взятого в смятенье том великом.

23

Учеником жил прежде у меня

Он в мастерской, и ныне, после боя,

Меня нашел, любовь ко мне храня.

24

Когда ж узнал, послание какое

Вождем убитым мне поручено,

Идти к друзьям он вызвался со мною.

25

Я, преданность ценя его давно,

Тому был рад и думал: вместе оба

Вернее мы достигнем цели - но,

26

Когда бы знал, как близко нас ко гробу

Он подведет отвагой молодой,

Его любви я предпочел бы злобу.

27

Я был верхом; он следовал пешой;

Нерадостен был путь, и не веселье

Моей владело сумрачной душой.

28

В стране кьявеннской не бывал досель я,

Но Гвидо был. И, ведомых путей

С ним избегая, в тесное ущелье

29

Свернули мы, где солнечных лучей

Не пропускали тени вековые,

Навстречу ж нам, шумя, бежал ручей.

30

Лишь тут снял шлем с усталой головы я,

И в отдаленье ясно услыхал,

Как колокол звонил к "Ave Maria"(*).

31

И тяжело средь этих мрачных скал,

И душно так, как бы в свинцовом скрине,

Мне сделалось. "О Гвидо,- я сказал,

32

Недоброе предчувствие мне ныне

Сжимает грудь: боюся, что с пути

Собьемся мы тут, в каменной пустыне!"

33

"Маэстро,- мне ответил он,- прости;

Сюда свернув, ошибся я немного,

Иным ущельем было нам идти!"

34

И прежнюю отыскивать дорогу

Пустились мы; но, видно, взять у нас

Рассудок наш угодно было богу:

35

Куда ни направлялись, каждый раз

Ущелье мы, казалось, видим то же,

Их различать отказывался глаз,

36

Так меж собой они все были схожи:

Такая ж темь; такой же в ней ручей

Навстречу нам шумел в гранитном ложе;

37

И чем мы путь искали горячей,

Тем боле мы теряли направленье;

Без отдыха и не сомкнув очей,

38

Бродили мы всю ночь в недоуменье;

Когда ж, для нас незримая, заря

На высотах явила отраженье,

39

"Довольно нам,- сказал я,- рыскать зря!

Взойдем сперва на ближнюю вершину,

Чтоб местность обозреть". Так говоря,

40

Сошел с коня я. К дикому ясмину

Его за повод Гвидо привязал,

И, брони сняв, мы темную долину

41

Покинули. Держась за ребра скал,

Мы лезли вверх и лишь на полдороги,

Среди уступа, сделали привал.

42

От устали мои дрожали ноги;

Меж тем густой, поднявшися, туман

Долину скрыл и горные отроги.

43

И стал я думать, грустью обуян:

"Нет, не поспеть мне вовремя в Кьявенну

И не повесть друзей на вражий стан!"

44

В тумане тут, мне показалось, стену

Зубчатую увидел я. Она,

Согнутая во многие колена,

45

С крутой скалы спускалася до дна

Ущелия, наполненного мглою,

И им была от нас отделена.

46

"Друг,- я сказал.- ты с этою страною

Давно знаком; вглядись и распознай:

Какой я замок вижу предо мною?"

47

А он в ответ: "Мне ведом этот край,

Но замка нет отсюда до Кьявенны

Ни одного. Обмануты мы, чай,

48

Игрой тумана. Часто перемены

Он странные являет между гор

И создает то башни в них, то стены".

49

Так он ко мне. Но, устремив мой взор

Перед собой, я напрягал вниманье,

Туман же все редел с недавних пор;

50

И только он рассеялся - не зданье

Нам показал свободный солнца свет,

Но чудное в утесе изваянье:

51

Что я стеной считал, то был хребет

Чудовища, какому и примера,

Я полагал, среди живущих нет.

52

И я, глазам едва давая веру,

Ко Гвидо обратился: "Должен быть

Сей памятник, столь дивного размера,

53

Tебе известен; он, конечно, нить

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой А.К. Сборники

Стихотворения и поэмы
Стихотворения и поэмы

Поэт Иннокентий Анненский говорил о педагогическом, воспитательном значении произведений этого поэта, религиозный мыслитель Иоанн (Шаховской) нашел в его стихотворениях и поэмах пророческий дух, а российские читатели уже многих поколений, услышав в детстве его стихи, возвращаются к ним снова и снова.Алексей Константинович Толстой (1817–1875) был наделен удивительным творческим даром – он оставил замечательные литературные произведения едва ли не во всех литературных жанрах. Но современники ценили прежде всего его поэтический гений, многообразно воплощенный в стихотворениях и поэмах, в балладах и сатире. В книгу вошло большинство написанных А.К. Толстым стихотворений и поэм, сатирические и юмористические произведения, включая сочинения Козьмы Пруткова, к созданию которых поэт имеет самое непосредственное отношение.

Алексей Константинович Толстой

Поэзия / Стихи и поэзия
Семья вурдалака
Семья вурдалака

Алексей Константинович Толстой писал прозу редко — в сущности, все его непоэтическое художественное наследие составляют роман «Князь Серебряный» и несколько рассказов. Однако эти рассказы занимают поистине выдающееся место в готической литературе и демонстрируют удивительное сочетание знакомства автора с лучшими европейскими образцами жанра и национальной оригинальности восприятия.В рассказах Толстого встают из могил жестокие упыри и охотятся на живых кровожадные вампиры-вурдалаки, оживают призраки и лица на портретах, случаются опасные и странные чудеса и царит атмосфера мрачной тайны и пугающей обреченности, не уступающая лучшим образцам европейской готики. Вторую часть сборника составляют баллады, тоже посвященные мистическим темам — оборотням и чудовищам, переходам из тела в тело и древнерусским витязям, вступающим в смертельную схватку с загадочными порождениями Тьмы.

Алексей Константинович Толстой

Мистика

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное / Документальная литература / Военная история
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
Палеолит СССР
Палеолит СССР

Том освещает огромный фактический материал по древнейшему периоду истории нашей Родины — древнекаменному веку. Он охватывает сотни тысяч лет, от начала четвертичного периода до начала геологической современности и представлен тысячами разнообразных памятников материальной культуры и искусства. Для датировки и интерпретации памятников широко применяются данные смежных наук — геологии, палеогеографии, антропологии, используются методы абсолютного датирования. Столь подробное, практически полное, обобщение на современном уровне знания материалов по древнекаменному веку СССР, их интерпретация и историческое осмысление предпринимаются впервые. Работа подводит итог всем предшествующим исследованиям и определяет направления развития науки.

Александр Николаевич Рогачёв , Борис Александрович Рыбаков , Зоя Александровна Абрамова , Николай Оттович Бадер , Павел Иосифович Борисковский

История