Стихотворения (сборник)

В пространство синее вперен.

"Вы, моря шумного пучины,

Ты, неба вечного простор,

И ты, светил блестящий хор,

И вы, родной земли вершины,

Поля, и пестрые цветы,

И с гор струящиеся воды,

Отдельно взятые черты

Всецельно дышащей природы!

Какая вас связала нить

Одну другой светлей и краше?

Каким законом объяснить

Родство таинственное наше?

Ты, всесторонность бытия,

Неисчерпаемость явленья,

В тебе повсюду вижу я

Того же света преломленья.

Внутри души его собрать,

Его лучей блудящий пламень

В единый скоп всесильно сжать

Вот Соломонова печать,

Вот Трисмегиста дивный камень!

Тот всеобъемлющий закон,

Kоторым все живет от века,

Он в нас самих - он заключен

Незримо в сердце человека!

Его любовь, и гнев, и страх,

Его стремленья и желанья,

Все, что кипит в его делах,

Чем он живит и движет прах,

Есть та же сила мирозданья!

Не в пыльной келье мудреца

Я смысл ее найду глубокий

В живые погрузить сердца

Я должен мысленное око!

Среди борьбы, среди войны,

Средь треволнения событий,

Отдельных жизней сплетены

Всечасно рвущиеся нити,

И кто бессмертье хочет пить

Из мимолетного фиала,

Тот микрокосма изучить

Спеши кипящие начала!

Есть край заветный и святой,

Где дважды жизненная сила

Себя двояко проявила

Недостижимой высотой:

Один, в полях Кампаньи дикой,

Предназначением храним,

Стоит торжественный, великий,

Несокрушимый, вечный Рим.

К нему, к подобию вселенной,

Теперь держать я должен путь,

В его движенье почерпнуть

Закон движенья неизменный.

Лети ж, корабль крылатый мой,

Лети в безбережном просторе,

А ты, под верною кормой,

Шуми, шуми и пенься, море..."

. . . . . . . . . .

. . . . . . . . . .

__________

(*) Основанием этому отрывку служит

следующая легенда:

В 1250 году Раймунд Lullius, или

Lulle, сенескалк Балеарских островов,

проезжая верхом через площадь города

Пальмы, увидел одну даму, входящую в

собор. Красота ее так поразила его,

что он, забыв всякое приличие и не схо

дя с лошади, последовал за нею. Такой

соблазн наделал много шума, но с этой

поры дон Раймунд не переставал пресле

довать своей любовью донью Элеонору

(или, как называют ее другие, Амброзию

De Castello). Чтобы от него избавиться,

она обещала полюбить его, если он доста

нет ей жизненный эликсир. Дон Раймунд с

радостью принял условие, сделался алхими

ком, отправился в отдаленные края и об

рекся целому ряду самых невероятных

приключений.

[1867]

ПОРТРЕТ

1

Воспоминаний рой, как мошек туча,

Вокруг меня снует с недавних пор.

Из их толпы цветистой и летучей

Составить мог бы целый я обзор,

Но приведу пока один лишь случай;

Рассудку он имел наперекор

На жизнь мою немалое влиянье

Так пусть другим послужит в назиданье...

2

Известно, нет событий без следа:

Прошедшее, прискорбно или мило,

Ни личностям доселе никогда,

Ни нациям с рук даром не сходило.

Тому теперь,- но вычислять года

Я не горазд - я думаю, мне было

Одиннадцать или двенадцать лет

С тех пор успел перемениться свет.

3

Подумать можно: протекло лет со сто,

Так повернулось старое вверх дном.

А в сущности, все совершилось просто,

Так просто, что - но дело не о том!

У самого Аничковского моста

Большой тогда мы занимали дом:

Он был - никто не усумнится в этом,

Как прочие, окрашен желтым цветом.

4

Заметил я, что желтый этот цвет

Особенно льстит сердцу патриота;

Обмазать вохрой дом иль лазарет

Неодолима русского охота;

Начальство также в этом с давних лет

Благонамеренное видит что-то,

И вохрятся в губерниях сплеча

Палаты, храм, острог и каланча.

5

Ревенный цвет и линия прямая

Вот идеал изящества для нас.

Наследники Батыя и Мамая,

Командовать мы приучили глаз

И, площади за степи принимая,

Хотим глядеть из Тулы в Арзамас.

Прекрасное искать мы любим в пошлом

Не так о том судили в веке прошлом.

6

В своем дому любил аристократ

Капризные изгибы и уступы,

Убранный медальонами фасад,

С гирляндами колонн ненужных купы,

На крыше ваз или амуров ряд,

На воротах причудливые группы.

Перенимать с недавних стали пор

У дедов мы весь этот милый вздор.

7

В мои ж года хорошим было тоном

Казарменному вкусу подражать,

И четырем или осьми колоннам

Вменялось в долг шеренгою торчать

Под неизбежным греческим фронтоном.

Во Франции такую благодать

Завел, в свой век воинственных плебеев,

Наполеон,- в России ж Аракчеев.

8

Таков и наш фасад был; но внутри

Характер свой прошедшего столетья

Дом сохранил. Покоя два иль три

Могли б восторга вызвать междометье

У знатока. Из бронзы фонари

В сенях висели, и любил смотреть я,

Хоть был тогда в искусстве не толков,

На лепку стен и форму потолков.

9

Родителей своих я видел мало;

Отец был занят; братьев и сестер

Я не знавал; мать много выезжала;

Ворчали вечно тетки; с ранних пор

Привык один бродить я в зал из зала

И населять мечтами их простор.

Так подвиги, достойные романа,

Воображать себе я начал рано.

10

Действительность, напротив, мне была

От малых лет несносна и противна.

Жизнь, как она вокруг меня текла,

Все в той же прозе движась беспрерывно,

Все, что зовут серьезные дела,

Я ненавидел с детства инстинктивно.

Не говорю, чтоб в этом был я прав,

Но, видно, так уж мой сложился нрав.

11

Цветы у нас стояли в разных залах:

Желтофиолей много золотых

И много гиацинтов, синих, алых,

И палевых, и бледно-голубых;

И я, миров искатель небывалых,

Любил вникать в благоуханье их,