Стиляги. Как это было

Попался мне как-то польский журнал “Жице Варшавы”, и там на развороте стоит Ренье – князь Монако. Он в светлом пальто с поднятым воротником – элегантный до безумия. Рядом кинозвезда какая-то стоит. И так это выглядит клево! Фотка отложилась в памяти, посему я и зашел в магазин “Ткани”. Вижу – бобрик светло-песочного цвета: “А что, если сшить такое же пальто?” Купил ткань очень недорого – и в ателье. Портной, пожилой еврей, говорит: “О, я вам сделаю такую штучку – в Голливуд поедете, и вас там снимать будут, чтоб я так жил!” Получилось весьма неплохо.

На Невском сразу сказали: “О, хорошая штучка! Из Парижа небось?” Гуляем компанией, а на меня все пялятся. Дискомфортно! А потом захожу в гастроном что-нибудь купить на ужин, и сзади: “Во разрядился!” Я был достаточно скромен и стеснителен, и мне не понравилось такое “внимание”. Потом какая-то старуха: “Вот шут гороховый!” В общем, еще два-три замечания – и я утром понес пальто в скупку. Новое совершенно пальто. Потом на семидесятилетии мой друг старинный говорит: “А вот мне запомнилось, как ты вышел однажды на Невский в светлом пальто. Такой вид великолепный!”

Валерий Сафонов:

Обувь была специальная, на “манке”. Сапожники сразу освоили. Был такой материал – микропорка. Вот они наклеивали толстую мягкую подошву и еще гофрировали ее сбоку. Ты сразу отличался в своей обуви.

Борис Алексеев:

Ботинки на толстой подошве делали частные сапожники. Тогда, как ни странно, было много частных сапожников – хоть и сталинское время. Они приклеивали замечательную толстую подошву.

Алексей Козлов:

На нас, “чуваках”, которые одевались не как жлобы, сначала был “совпаршив” – самопальные шмотки, потому что никто не мог достать настоящие вещи. Потом, уже после фестиваля (молодежи и студентов в Москве 1957 года. –

Г. Л.), появились “фирменники” – те, кто одевался в фирменные шмотки, с лейблами. И среди них были “бундесовые фирменники” – те, кто носил западногерманское, были “финики”, которые финские шмотки носили, были “демократы”, которые носили польские, чешские и прочие вещи (они считались самыми низкопробными), а “штатниками” были те, кто носил только американские вещи. И вообще понятие “штатник” выходило за рамки шмоток. Это были люди, которые увлекались Америкой, ее культурой, историей. А потом уже среди “штатников” выделилась элитарная маленькая группа – “штатники Ivy League”.

Это была уже самая крайняя степень пижонства. В шестидесятые годы мы узнали, что в Америке создана “Лига плюща” студентами элитных университетов: Гарвардского, Йельского и еще какого-то. И я, когда был в Бостоне, видел стену, обвитую плющом, и тогда я наконец-то понял, откуда взялось “Ivy League”. Ivy – плющ, а League – лига. Самая богатая американская молодежь поступала в эти три университета. Стена в Бостоне – символ этих людей. Даже в Америке мало кто знает про “Ivy League”. А мы доставали шмотки, которые носили в Америке эти вот англосаксонские протестантские ребята W.A.S.P. – есть такое понятие. (Сокращение от White Anglo Saxon Protestants (Белые англосаксонские протестанты), одна из социально-этнических групп США. – Г. Л.) Они не хотели быть как все. Они были такими стилягами американскими. И мы стриглись под них, одевались так же. Мы носили только то, что, как нам казалось, носят студенты “Лиги плюща” в Америке. Мы были элитой уже среди “штатников” – сами придумали такой способ отделиться даже от них.

Но это был короткий период в моей жизни, потому что началась хипповая революция, и я тут же отрастил длинные волосы, стал носить джинсы.

Таких людей, кто был “айвиликовыми штатниками”, уже почти не осталось. Очень многие просто умерли. Многие сели в лагеря; кого там зарезали бандиты, кто умер – просто спился. Сколько таких было – и Арапетян, и Стэн Павлов, и Феликс Соловьев. Вообще вся “штатская” тусовка концентрировалась в доме у Феликса, который окнами выходил во двор Американского посольства в Девятинском переулке. И мы просто смотрели в потусторонний мир и не верили, что такой вообще существует. Во дворе там дети играли, машины фирменные стояли. Это был пятьдесят четвертый – пятьдесят пятый год – сразу после смерти Сталина. Мне просто повезло, что я попал в ту компанию. Случайно попал, потому что я в институте оказался в одной группе с человеком – Пашей Литвиновым, который был соседом Феликса. Он меня познакомил с Феликсом, а через него я вышел на остальных “штатников”.

Александр Петров:

“Ivy League”, по-русски “Лига плюща”, – объединение особых, не рядовых университетов. И вот кто-то стал для студентов подобных университетов шить модели. У рубашки верхней пуговицы не было, а петля была, а под воротником – маленькая пуговица. Я потом приобрел у знакомого пальто – не из ткани, а из трикотажа. Воротник на стойке и петля такая широкая. Так же шились и плащи. Сейчас иногда в секонд-хендах находятся хорошие модели тех лет, в прекрасном состоянии.