Стилист

– Наши представители приедут, осмотрят дом, сделают оценку строения и имущества, установят сигнализацию и составят договор. После внесения первого страхового взноса наша фирма берет на себя полную материальную ответственность за сохранность дома. Если из двадцати коттеджей в результате окажутся застрахованными больше половины, то фирма за свой счет организует вокруг «Мечты» круглосуточную охрану. Правда, страховые взносы предполагаются довольно высокими, но мы – люди серьезные, если уж беремся за дело, то и делаем как следует, на совесть. Так как, Женя, спросите?

– Спрошу, – кивнул Якимов.

– Как ты думаешь, может, нам подать пример остальным? – вдруг сказала Янина.

Настя по достоинству оценила этот жест. Якимова не заявила о своем желании застраховать дом, а сделала вид, что советуется с мужем. А может, и не сделала вид, а на самом деле советуется. Настя все больше проникалась симпатией к этой паре.

– Хорошая мысль, – оживился Женя. – Мы – первые, ладно? Я, конечно, буду спрашивать у соседей, как только человека три-четыре желающих наберется, так и присылайте своих людей.

От Якимовых Настя вышла вполне удовлетворенной. Ее совершенно не интересовали жильцы, которые захотят страховать свой дом. Ей были нужны те, кто откажется от страховки и охраны. Потому что среди них будут люди, которые по тем или иным причинам не захотят, чтобы в дом пришли посторонние и начали его осматривать вплоть до подсобных помещений и подвалов. Как знать, не связано ли это нежелание с тем, что в доме есть что-то такое, что хозяин хотел бы скрыть от чужих глаз…

Визит к Соловьеву оставил у нее странное ощущение. Словно сошлись на ковре два опытных бойца-чемпиона, долго присматривались друг к другу, вспоминая свои былые поединки и прикидывая, в какой форме сейчас находится противник, готовились к схватке, примерялись, а потом вдруг один из них отлучился на минутку и исчез с поля боя. Без объяснений. А другой, оставшийся, так и не понял, что бой отменяется, расхаживает по ковру, разминается, греет мышцы и в уме составляет план предстоящего поединка. Настя чувствовала себя тем сбежавшим бойцом и никак не могла понять, осуждает она себя или считает, что все нормально.

На всем пути домой она так и не сумела справиться с охватившим ее чувством неловкости и вины.

* * *

В понедельник с утра Гена Свалов принес материалы по оставшимся пунктам проката. Лицо у него было уже не просто брюзгливым, а откровенно злым. Наверное, он собирался в выходные дни заниматься своими делами, зарабатывать деньги, как делает сегодня большинство молодых работников милиции, несмотря на всяческие запреты, приказы и инструкции. А вместо этого вынужден был тратить время на всякую ерунду.

После оперативного совещания Настя взяла свою дискету и отправилась в информационный центр в надежде выпросить возможность поработать на временно свободном компьютере. Место для нее нашлось, и она, разложив перед собой принесенные Сваловым записи, стала вносить в составленные дома таблицы новые данные. Название фильма, адрес пункта проката, фамилия, название, адрес, фамилия, название, адрес… Она работала быстро, мелькали на синем экране белые буквы, пальцы летали над клавиатурой. Такая работа требовала полной сосредоточенности и концентрированного внимания, чтобы ничего не перепутать, записывая очередную фамилию в нужный столбец и на нужной строке. Память у Насти Каменской была отменная, и к тому времени, когда она дошла до сведений из последнего пункта проката, она могла бы с уверенностью сказать, что ни одна фамилия не встретилась ей четырнадцать раз – в связи с четырнадцатью фильмами, копии которых были украдены.

Закончив таблицу, она посмотрела на часы и в ужасе охнула – рабочий день близился к концу. А она, кроме этой злосчастной таблицы, не сделала ни одного полезного дела. А дел этих – море. Утешала только мысль о том, что ничего срочно-пожарного за это время не случилось, иначе Гордеев непременно нашел бы ее здесь.

Настя распечатала таблицу и уныло побрела к себе. В кабинете, несмотря на теплую погоду, было почему-то сыро. Она включила кипятильник, чтобы сделать себе кофе, и только тут почувствовала, как от длительной напряженной работы заболели глаза. Подойдя к окну, Настя стала смотреть на улицу, выполняя рекомендации специалистов по гигиене труда. Ей были видны идущие по Петровке молоденькие девушки в ярких модных брюках и куртках, беззаботные, веселые, пока еще, слава богу, не знающие горя. Ей вспомнился отрывок из прочитанного накануне романа «Клинок», где один из персонажей, озабоченный массой неразрешимых проблем, тоже смотрит в окно и наблюдает за спешащими по своим делам прохожим и «с той тоской, с какой птица, посаженная в клетку, наблюдает за порхающими вокруг бабочками». И снова появилось ощущение чего-то очень знакомого, но неуловимого, как слабый аромат.