Стивен Хокинг. О дружбе и физике

Представляя свои идеи, Минковский говорил: «Те понятия о пространстве и времени, которые я хочу вам изложить… являются принципиально новыми. Впредь и пространство, и время сами по себе обречены исчезнуть в царстве теней; и только союз между ними будет представлять собой истинную реальность». Его предсказание сбылось.

И вот я стою в холле перед доской с графиками, и меня озарило: ведь каждый раз, когда мы думаем о пространстве-времени, мы фактически его преодолеваем и устанавливаем связь с Минковским во внепространственной и вневременной плоскости идей. У меня мурашки пробежали по телу, когда я внезапно понял, что идеи Стивена по своей значительности не уступают идеям Минковского и что когда-нибудь физик с горящими глазами, сто лет спустя, замрет в благоговейном трепете перед диаграммой или уравнениями Стивена, ощутив с ним мгновенную мистическую связь.

Благодаря Минковскому теория относительности поднялась на новый уровень. Стивен подхватил идею и взял новое препятствие в ее развитии, совершив прыжок в неизвестность. Правда, Эйнштейн вряд ли одобрил бы такой поворот. Эйнштейн не любил квантовую механику – общая теория относительности нарушала ее принципы. В течение нескольких десятилетий, последовавших за созданием общей теории относительности, ее несовместимость с квантовой механикой мало волновала ученых, поскольку не так уж много физиков разбиралось в идеях относительности. Но Стивен задумался о совместном применении общей теории относительности и квантовой механики в тех областях, где нельзя пренебрегать ни одной из них, – в теориях, описывающих образование Вселенной и черных дыр, – и продемонстрировал, какой огромный потенциал заложен в комбинации двух этих подходов. Стивен открыл новое направление в физике, в котором стала развиваться теория относительности.

Общая теория относительности и квантовая механика относятся к числу замечательных достижений человеческого интеллекта, изящных и весьма успешно применяемых в познании природы. Обе теории оказали огромное влияние на развитие современных технологий и фактически сформировали наше физическое восприятие мира. А вместе с тем, они не могут быть справедливы одновременно. Они конфликтуют; они противоречат друг другу. Когда я узнал Стивена немного лучше и изучил его характер, я понял, что совмещение противоречивых теорий и идей – одна из его сильных сторон. Для него это так же естественно, как для птиц – перелет в теплые края. В конце концов, Стивен был необычным человеком, он все время находился между жизнью и смертью, одновременно беспомощный и могущественный, дерзкий и осторожный. Противоречие для Стивена было не просто философией жизни; это был его способ жизни.

⁂

Я ждал, пока откроется дверь в кабинет Стивена, и думал о том огромном объеме информации, который нам с ним нужно перелопатить; о том, как незаметно утекает наше время – подобно тому, как тонкой струйкой течет произносимая Стивеном речь. Как через бутылочное горлышко. Общение с ним требовало огромного терпения. Нужно было сидеть и терпеливо ждать, пока он составит слова и соединит их в предложения. К этому надо было привыкнуть.

За двадцать лет с тех пор, как Стивен узнал о своем диагнозе, его речь становилась все более и более неразборчивой. Дошло до того, что только несколько человек могли понимать его – Джейн, Кип, Роберт Донован, некоторые аспиранты. Они обычно и служили переводчиками – Стивен мог общаться с остальными только в их присутствии. Но в 1985 году, в сорокатрехлетнем возрасте, Стивен перенес серьезную легочную инфекцию. Несколько недель он был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких. Каждый раз, когда доктора пытались отключить его от ИВЛ, у него начинался приступ удушья. Врачи сказали Джейн, что единственный шанс, который сохранит Стивену жизнь, – операция трахеостомии. Они объяснили, что в результате этой операции Стивен навсегда потеряет способность говорить. Поскольку он был слишком болен и не мог принимать самостоятельного решения, решать за него предстояло Джейн. Она подписала необходимые документы. Стивен выздоровел, но после операции мог общаться с другими только с помощью специальной карточки с буквами: ассистент указывал на различные буквы, напечатанные на карточке, а Стивен поднимал брови в тот момент, когда выбор падал на нужную ему букву.

Стивен был жив, но полностью деморализован. Он никак не мог смириться со своим положением. Он был в ярости, обвиняя Джейн в том, что она напрасно согласилась на операцию. Стивен не мог ни с кем общаться, впервые с начала своей болезни он пал духом и оказался в глубокой депрессии.