Сто баксов на похороны

– Не повезло тебе. – Михайлов вздохнул. – Чего мужику не хватало? Жена имеет два магазина, деньги есть. И вдруг он грабит квартиру, убивает женщину, а потом таксиста. Они с подельником ехали на такси, говорили о своем деле. Они квартиру на Нахимовском ограбили, женщину там убили. Позже вспомнили, что говорили. Кто-то из них номер машины запомнил. Ну и решили убрать свидетеля. Зубов пистолет свой оставил с отпечатками. И решил подыграть. Зарезал приятеля, с которым оба дела сделал, и нож с отпечатками оставил у него в спине. Мол, как так – я судим и вдруг оставляю вам пальцы на оружии? Рассуждал, конечно, здраво, но его придавили. Он и раскололся. Теперь все, мужа ты больше не увидишь. Ему и одного бы дела хватило. Таксист и подельник. Два трупа. Уже лет на двадцать тянул. А тут еще ограбление и снова убийство. Правда, здесь он сделал умно, если сумеет доказать, что на квартире женщину убивал не он, а его убитый подельник, суд может учесть это. Все-таки добровольное и весьма неожиданное признание. Могут даже снизить наказание. Дадут лет двадцать! – Он рассмеялся.

– Чего смешного-то? – недовольно посмотрел на него Глеб. – Ты хоть бы при ней не скалился.

– Действительно, – виновато проговорил Михайлов, – извини. Порой людская глупость настолько смешна, что не выдерживаешь.

– Ничего, – опустив голову, вздохнула она. – Я до сих пор не могу понять, почему он это сделал. Да, Константин Федорович, вы сильный человек и можете если не все, то многое. Прошу вас – узнайте и сообщите мне адрес семьи этого таксиста. Я постараюсь помочь им материально. Нет, – заметив, что Глеб хочет что-то сказать, проговорила Инна. – Они не узнают, что деньги от жены того, кто убил их мужа и отца.

– Хорошо, – согласился Михайлов, – я узнаю. Но на твоем месте я бы не стал откупать преступление мужа, ведь могут не понять.

– Я хочу это сделать, – упрямо заявила Инна, – и сделаю. С вашей помощью или без.

– Вот здесь она сидела, – махнул рукой на стоявшее у двери кресло Зубов. – У нас был ключ. Вошли по-тихому. Я сразу вошел и двинулся вон туда, – снова махнул он рукой, на этот раз на стенку. – Нам сказали, что там…

– Кто сказал? – перебил его оперативник.

– Мне Тихон, – усмехнулся Зубов.

– Так, – подошел к нему другой. – Сейчас ты все покажешь с самого начала. Как подошел к двери, как открыл и так далее. И смотри, – он чувствительно ткнул его стволом пистолета в бок, – не испытывай судьбу.

Зубов улыбнулся. Его вывели.

– Заодно говори, – потребовал оперативник, – что делал Тихон. За него будет он. – Оперативник указал на своего товарища.

– К двери первым подошел Тихон, – сказал Зубов. – Ключ был у него. Я стоял у лестницы внизу. – Он подошел к ступенькам. Рядом с ним ходил скованный наручниками с Зубовым рослый оперативник. – Подождал, пока он откроет дверь. Как только открыл, я вошел за ним.

Оперативник, игравший роль Тихона, вошел. Зубов следом.

– Потом он закрыл дверь, – продолжил Зубов, – а я прошел в комнату.

Он вошел в комнату.

– Вот здесь, – снова указал он на стоявшее у двери кресло, – сидела баба. Я прошел вперед, – он сделал три шага, – и она заорала. Я развернулся. – Он резко повернулся назад. Скованный левой рукой с его правой наручниками оперативник поморщился.

– Тормози! – бросил он. – Ободки вдавились. Надо было браслеты не самозастегивающиеся надевать, – расстегивая ободок наручника на своей кисти, буркнул он.

– Мне тоже тянет, – буркнул Зубов. К нему подошли двое и ослабили браслет наручников. – В это время, – продолжил Зубов, – вошел Тихон. Баба прыгнула в дверь и нарвалась на него. Он ей нож в живот всадил. Снизу. И сверху по черепу саданул рукояткой «дуры». Я на него наехал. На хрен, мол, нам труп нужен. Но уже жмур есть, и начали мы хату шмонать. Я бабки забрал и какие-то железки. Тихон по верхам шмонал. Шапку лисью хапнул. На кой хрен, – усмехнулся он, – не знаю. Слышь, мужики, – обратился он к оперативникам, – вы бы хоть выпить дали грамм сто да пожевать чего-нибудь. Ведь я вам, считай, подарок к Новому году сделал. Знаете, как хотелось Новый год встретить, – вздохнул он. – Все-таки тысячелетие провожаем и век. Такое раз в тысячу лет бывает. Не повезло.

– Сейчас отработаем здесь, – бросил старший из оперов, – бухнешь. Здесь в холодильнике все есть. А не боишься, что тебя Череп выхватит? – спросил он. – Ведь вы его бабу пришили.

– А откуда мы знали, что это шкура Черепа? Кто мог знать, что она, сучка, на хате у спикуля балдеет? Череп пусть пузырь ставит, – усмехнулся он. – Она ему, сучка, рога наставляла. Ну, мы ее и того, чтоб не бля…

– Так, – не дал закончить ему старший, – показывай, что и где брали.

– Живой этот щенок? – входя в комнату, спросил кудрявый молодой мужчина.

– А чего с ним сделается? – усмехнулась светловолосая молодая женщина. – Правда, все домой к маме просится. Почти все время плачет. У него, оказывается, отца убили. Жалко мальчишку. На кой мы его держим?

– Тебе бабки за это платят, – буркнул кудрявый. – Так что делай свое дело и не возникай.

– Да я и не возникаю, – огрызнулась она. – Просто непонятно. Вот и все.