Сто дней Наполеона

Колонна кавалерии вновь взобралась на плато, и стрелки сдвинулись влево и вправо, чтобы расчистить пространство для их наступления. Всадники шли плотными эскадронами неспешной рысью. "Это была не яростная атака галопом, а расчетливое наступление мерным шагом, словно они были полны решимости добиться цели. Они надвигались в глубоком молчании, и среди общего грохота сражения единственным звуком, исходившим именно от них, были громоподобные содрогания земли от одновременной поступи огромной массы лошадей. С нашей стороны также царила сосредоточенность. Все твердо стояли на своих постах, с орудиями наготове, заряженными картечью поверх ядер; запалы - в запальных шахтах; запальные шнуры зажжены и потрескивали за колесами; одного моего слова не хватало, чтобы нанести разрушения этой прекрасной картине наступления отважных людей и благородных лошадей. Я выждал немного, так как опыт придал мне уверенности. Брауншвейгцы так же отчасти прониклись этим чувством и стояли твердо своими квадратами, которые сильно уменьшились, сомкнув ряды, устремив взоры на нас, готовые открыть огонь при первом же нашем залпе. Это было в самом деле великолепное и впечатляющее зрелище!"

Мерсер дождался, пока колонна не оказалась от него в пятидесяти или шестидесяти ярдах, а затем дал команду "Огонь!". Результат, сообщает он, был ужасен. Сразу пал почти весь передний ряд, а отдельные ядра перелетели далеко в глубь колонны. "Земля, уже покрытая жертвами первой атаки, стала теперь совершенно непроходимой". Колонна еще двигалась вперед, но продвижение давалось им все труднее и труднее. Артиллеристы действовали с удивительной быстротой и точностью, пока брауншвейгцы, вдохновленные их примером, продолжали стрелять беглым огнем. Протолкнувшись сквозь кучи тел, первые кавалеристы подступали ближе лишь для того, чтобы пасть и еще больше задержать тех, кто шел следом. "После каждого пушечного выстрела люди и лошади падали, словно трава под серпом жнеца".

Все смешалось. На плато образовался столь плотный барь--ер из раненых и убитых людей и лошадей, что колонна встала. Генерал, который вел в бой кавалерию и на котором Мерсер особо отметил его роскошный мундир с богатыми украшениями, оставался невредим. Его жесты и говорливость разительно контрастировали со сдержанной серьезностью его подчиненных, которым он, "громко и быстро крича", приказывал податься вперед. Некоторые преданно отважились ему подчиниться; но лошади не могли пройти дальше, и колонне пришлось отступить. "Конечно, в суматохе, взаимной яростной схватке и смертоубийстве они вновь постепенно отступали, пока не исчезли с видимого края холма. Мы прекратили стрельбу, и были рады передышке. После их отхода, как и раньше, на нас обрушился град снарядов и бомб; последние, падая среди нас со своими длинными запальными шнурами, долго горели с шипением до того, как взрывались, что очень беспокоило людей и лошадей. Насыпь впереди по-прежнему оставалась нашим верным другом, и многие из них пролетали, не причиняя нам вреда".

По всей линии обороны под ударом оказывалась пехота, и, как и раньше, ей удавалось, хоть и меньшим числом, отбивать атаки. Рядовой 95-го стрелкового полка так описывает свои впечатления от кавалерийского натиска: "Конная императорская армия Бони, вооруженная с ног до головы, атаковала нас; мы увидели, что они подходят, сомкнули ряды и образовали квадрат, они были от нас в десяти ярдах, и они поняли, что с нами у них ничего не выйдет. Они выстрелили в нас из карабинов и стали напрямик обходить нас справа, и в этот момент солдата по правую руку от меня прострелило насквозь... Мы непрерывно стреляли в Императорскую гвардию, и они отступали, но часто обходили нас и стреляли; а пока я перезаряжал ружье, один из снарядов ударил по моему ружью, меньше двух дюймов от моей левой руки, и сломал рукоятку и так погнул барабан, что я не мог стрелять. Как раз тогда мы снова разошлись в цепь, и ружье мне было не нужно. Девятифунтовый снаряд попал в сержанта нашей роты и разорвал его пополам. От него до меня было не больше трех человек, поэтому я бросил свое ружье, пошел и взял его ружье, оно не пострадало. Мы потеряли обоих наших полковников, майора, двух старых капитанов, и нами остался командовать только один молодой капитан...

Увидев, что мы потеряли так много людей и всех наших командиров, я начал падать духом, и гвардия Бони снова нас атаковала, но мы снова заставили их отступить, и пока мы были в квадрате, герцог Веллингтон со штабом подошли к нам прямо под огнем и увидели, что мы потеряли всех офицеров; он сам скомандовал, его команда нашему полку была такой: "95-й, открепите шпаги, равнение налево, еще раз разойдитесь в цепь, они у нас скоро полезут за тот холм". Затем он уехал вправо, и как его только не убило, одному Богу известно, снаряды в то время падали, как градины".