Сто дней с пиратом. Книга первая

В последнее время пронзительные брачные песни млекопитающих превратились в самые настоящие сигналы о помощи. Зоологи бьют тревогу: чувство страха вынуждает обитателей морских глубин на самые отчаянные поступки. Самое страшное, Корсан – это их самоубийства… По всему миру они выбрасываются на берег поодиночке или группами. Только представь – десятки туш синих китов на одном берегу! Да ведь это уже мини – экологическая катастрофа! За последние несколько лет киты резко изменили мелодии своих песен. По одной из версий, новые звуки рождаются в условиях опасности.

– Песни? – уточнил Корсан.

– Да, все общение этих млекопитающих между собой происходит посредством ультразвуковых сигналов, которые они издают. Мы называем их песнями, потому что эти звуки правда очень мелодичны и имеют повторяющиеся части, действительно, словно человеческие песни…

– И в чем же дело? Почему такое происходит?

– Трудно сказать однозначно. Но мы склоняемся к идее, что они выбрасываются на берег не столько из – за биологических причин, сколько из – за антропоморфных. Понимаешь, как я уже сказала, эти животные ориентируются в пространстве и общаются между собой посредством ультразвуковых частот. Есть версия, что интенсивное мореходство с использованием современных видов связи, а особенно, современные военные корабли, как – то влияют на эти самые частоты, дезориентируя животных… Вот они и оказываются выброшенными на берег… Это не самоубийства… Это ужасная, жестокая ловушка… Животное плывет к берегу, не понимая, куда его ведут волны… А сев на мелководье, выбраться обратно уже не может…

Корсан задумался.

– Хорошо, даже если и так, как можно на это повлиять? – он усмехнулся, – неужели вы думаете, что мир резко перестанет пользоваться современными видами вооружения. Смешно… Прости, даже из уважения к твоему делу…

– Этим и занималась команда мужа… Они собирали данные по шумовому загрязнению в этой части акватории… По итогам их работы должен был быть подготовлен доклад, с которым мы бы смогли выйти на международные политические площадки…

Корсан опять усмехнулся.

– И что бы это дало? Повторюсь, никто не откажется от достижений современной науки, используемых в военно – политических целях, только для того, чтобы сохранить пару рыбешек…

– Это не пару рыбешек! Они вообще не рыбы! Это млекопитающие! Их интеллект, по некоторым данным, не уступает человеческому! Что уж говорить о возрасте! Ты ведь сам так гордишься древностью этой земли! Почему? Не по той же причине? Что такие вещи гораздо более ценны для человечества, чем какие – то там сиюминутные достижения в военно – промышленной сфере… Сохранение китообразных – это первостепенная задача человечества. Разве это не достаточное основание, чтобы как минимум изменить маршруты следования суден исходя из маршрутов миграции животных?

– Человечество? – засмеялся Корсан, – ты искренне полагаешь, что кто – то еще в этом гнусном мире делает такие вот генеральные обобщения? Да нет никакого человечества, Валерия! Есть разбитые по интересам кучки стран, а иногда даже не стран, а бизнес – элит, секретных обществ и организаций, которые и определяют, кто, где и как будет жить, где будет война, где будет мир, где будет голод, а где процветание и изобилие!

– Нет! Не все так! Мир сложнее, многообразнее! Если мы перестанем в это верить, от нас ничего не останется! Мир захватят транснациональные корпорации!

– В какой иллюзии ты живешь, девочка? Кто подпитывал тебя этими утопическими идеями?! Мир уже в их руках! А мы всего лишь рабы этой кучки элит! И знаешь, поделом! Мы сами это заслужили! Люди  – мрази, которые не заслуживают ничего хорошего. Человечества давно нет! Каждый сам за себя! Это война на выживание!

– Даже в последнем мерзавце есть что – то хорошее…  – почти со слезами на глазах возразила Валерия.  – Я верю в людей… Потому что иначе… Иначе я не знаю, во что верить…

Корсан не мог скрыть удивления и восхищения этой женщиной. Он ожидал чего – то подобного… Ожидал увлеченности делом, глупого, еще не ушедшего с годами юношеского максимализма, духа протеста и противоречия… Таких сейчас много в Европе – антиглобалисты, антифашисты, анархисты… Он смотрел на всех этих пассионариев – вырожденцев со скептицизмом и иронией… Чем лучше жило общество, тем больше оно порождало вот этих самых диванно – карманных протестующих. Для них их протест – это дань моде, сиюминутное хобби. Что ж, сегодня пойду покричу против глобализации, завтра – поеду оттопырюсь на Ибицу, послезавтра – накурюсь в Амстердаме… Но она… Она была другой… Искренней, горящей изнутри, подобно тому, как на солнце горели ее волосы… Какой – то чистой что ли… После общения с ней становилось лучше… Становилось тепло… Становилось хорошо… А еще у него появилось желание, которое не появлялось, казалось, уже много – много лет…

– А я, по – твоему, – тоже хороший? – спрашивает теперь с какой – то горькой издевкой, как ей кажется. Только это не издевка… Это что – то другое… Он сам пока не поймет, что…