Сто лет Папаши Упрямца

Эти слова что-то напомнили Вэй Сянтао, она тут же быстро прошла во внутреннюю комнату, принесла кувшин с вином, поставила его, еще раз сходила за другим кувшином, потом сказала: Это осталось еще от отца моих детей. Один выпит наполовину, а второй вообще нетронутый. Все отдаю вам.

Папаша Упрямец посмотрел на вино и ответил: Вот это я возьму.

Он шагал прямо к своему дому и нес два кувшина с вином. Ящик для инструментов висел сбоку от наполненного наполовину кувшина, как раз обеспечивая равновесие.

Каждый день Папаша Упрямец пил вино, вспоминая женщину, которая ему его дала. Она действительно была очень привлекательная, с прекрасной фигурой, как и говорил Лань Цзилинь. Но Лань Цзилиню не нравилось, что у нее старый дом и горькая судьба, а вот он так не думал. Папаша Упрямец предался мечтам, а потом ему пришло на ум, что, возможно, ей не по нраву, что он намного старше. Вернее, не старше, а взрослее. Сам он не считал, что шестьдесят пять – это старость.

Когда Папаша Упрямец допил все вино, которое она дала, он все еще думал о ней. Но это были всего лишь мысли, у него не было ни возможности, ни смелости их высказать, – прямо как глистов из живота не вывести без сильнодействующего лекарства.

Однажды, незадолго до наступления сезона «начало зимы»[26], Папаша Упрямец ловил рыбу на реке. Лань Цзилинь снова шел мимо на ярмарку и, увидев Папашу Упрямца, начал ему кричать и махать.

Папаша Упрямец поспешно погреб к берегу. Он обрадовался, потому что, можно сказать, с нетерпением ждал Лань Цзилиня, который мог бы оказать ему содействие.

Лань Цзилинь сказал: Свиньи Вэй Сянтао умерли после кастрации.

Папаша Упрямец был словно громом поражен.

Обе умерли, продолжал Лань Цзилинь, словно добивая тяжело раненного человека. Что ты наделал? Старый кот сушку для посуды уронил?

Я не специально.

Вэй Сянтао просила тебе не говорить, но я не выдержал, когда тебя увидел.

Эти слова тронули Папашу Упрямца. Он показал на прыгающую в лодке рыбу и сказал Лань Цзилиню: Возьми две большие.

Лань Цзилинь выбирал рыбу, но теперь перед ним была проблема: Мне же еще надо на ярмарку, а если поехать с рыбой, то она ведь умрет? А когда домой принесу, будет уже вонять.

Папаша Упрямец ответил: Моя лодка привязана тут, будешь ехать домой, забери по пути.

А сам побрел по горной дороге, ведущей в деревню Нэйцао. Его торопливые шаги стучали, как копыта лошади, стремящейся попасть на пастбище. Но в действительности он взбирался на гору по крутой и извилистой тропе.

Он подошел к ветхому дому, который никак не мог выкинуть из памяти, и увидел женщину, о которой мечтал во сне и наяву. Она как раз обтирала сына с церебральным параличом и очень удивилась, увидев Папашу Упрямца, но удивление быстро исчезло, будто она поняла, зачем он пришел. Она смущенно опустила голову, можно подумать, это она провинилась перед ним или поставила его в неловкое положение.

Папаша Упрямец прошел прямиком в свинарник, там он не увидел ни свиней, ни даже их экскрементов.

Вернувшись в комнату, он встал позади Вэй Сянтао, которая продолжала вытирать сына, и произнес:

Я возмещу, я все возмещу.

Вэй Сянтао ответила: Я не просила Лань Цзилиня вам говорить именно потому, что не хотела, чтобы вы что-то возмещали.

Я должен.

Свиньи умерли от болезни, а не из-за кастрации.

Но если бы я их не кастрировал, то они точно не умерли бы, я знаю. Я уже давно этим не занимался, для обеззараживания использовал просроченный йод. Я проверил это, когда пришел сюда, это я виноват, что не посмотрел при покупке срок годности. На самом деле я неграмотный. Свинки умерли от болезни из-за инфекции.

Она начала переодевать сына и одновременно говорила: Я никогда не винила врачей за то, что мой сын стал таким.

Я обязательно вам все компенсирую, гарантирую! Но сейчас у меня есть всего лишь пятнадцать юаней, для начала дам вам их, а если не хватит, то добавлю позже.

С этими словами Папаша Упрямец протянул Вэй Сянтао пачку денег, это были банкноты по одному юаню, пять, два и один мао, связанные вместе, неровные и разрозненные, как тофу, подобранный с песка.

Вэй Сянтао отказывалась их брать и даже не взглянула, как будто была очень занята. Она продолжала переодевать сына.

Он тихонько положил деньги на табурет за ее спиной и придавил бататом.

Она переодела сына, потом обняла его, с трудом подняла и понесла из центральной комнаты во внутреннюю. Ее сын выглядел худым и слабым, но нести его матери было тяжело, как окаменелую древесину, долго пролежавшую в земле.

Не спросив ее желания, он забрал мальчика из ее рук, отнес во внутреннюю комнату и уложил на кровать. Она укрыла его одеялом и вытерла подложенным под подбородок полотенцем только что выступившую слюну. При виде ее быстрых, внимательных движений у Папаши Упрямца защемило сердце. А ее гибкое, привлекательное тело вновь заставило его сердце биться сильнее.

Он сказал: Я буду приходить помогать тебе.

Вэй Сянтао ответила: Не нужно.

Своим трудом возмещу тебе ущерб.

Не нужно.

Так и договоримся!