Сто лет пути

– Дело в том, что я хотел бы попросить руки вашей дочери, – твердо сказал он. У Варвары приоткрылся рот, а отец ее вытаращил глаза. – Варвара Дмитриевна редчайшая девушка, мой давний друг и верный соратник, нет, не соратник, а девушка, достоинства которой нельзя переоценить, в обстоятельствах трудных и страшных проявленные, а также красота и ум ее…

Тут он сбился, запутался и замолчал.

– Господи, боже мой, – пробормотал отец. – Нашли время…

– Папа! – вскрикнула Варвара Дмитриевна.

Даже в неверном свете раннего петербургского утра видно было, как горят ее щеки – густым, сплошным румянцем.

– А что же избранница ваша на сей счет?

– Папочка, я… ты и сам ведь знаешь… я… Дмитрий Иванович и я… наша дружба…

– Что ты будешь делать, опять дружба!

– Папа!

– Дочка!

Шаховской подошел к Варваре, она взяла его под руку. Отец вздохнул. Генри Кембелл-Баннерман за его спиной вздохнул тоже.

– Коли избранница согласна, мы ее счастию мешать не намерены. Жена то же самое скажет, не сомневаюсь. Только уж вы у матери как следует дочкиной руки попросите, Дмитрий Иванович. Мы, старики, по старинке привыкли. Нам новые веяния трудно даются.

– Благодарю вас, – сказал Шаховской и, как будто израсходовав весь запас сил, отошел к дивану, сел и опять потер лицо. И вдруг улыбнулся Варваре. – А бриллианты-то мои пропали, Варвара Дмитриевна. Вместе с чашкой так и исчезли. В суете и столпотворении никто и не заметил. Я когда вспомнил, хватился, а уже и след их простыл.

На улице мело. Снег валил, как за деревенской околицей, отвесный, сплошной, зимний, и не таял, вот удивительное дело! Черный асфальт, черная неприглядная осенняя земля вокруг редких деревьев вдруг оказались белыми, и от этого на мрачной улице стало светлее, просторней. Варвара поскользнулась, схватила Дмитрия Ивановича за рукав и засмеялась. Он улыбнулся ей так, что она, посмотрев внимательно, спросила:

– Дим, ничего не случилось? Я что-то не поняла.

– Ничего не случилось, – уверил ее Шаховской.

– Нет, вы как-то странно выглядите! Или я пропустила что-то важное?

Она ничего не пропустила, слышала все то же, что и он, но для него жизнь изменилась, и изменения эти он не мог с ней обсуждать.

– У меня все пальто пропахло кошками, – пожаловалась Варвара, сунула нос за отворот и сморщилась. – И свитер, наверное, тоже.

– Наверное, – согласился Дмитрий Иванович.

Варвара Звонкова вдруг начала под снегом снимать пальто. Он стоял и смотрел, как она снимает.

– Подержите, – она сунула ему сумку. Он взял.

Варвара стянула пальто и несколько раз с силой его тряхнула, чуть не задев профессора по носу. Он отшатнулся, моргнул и вдруг удивился.

– Что вы делаете?!

– А как вы думаете? – Она опять с силой тряхнула.

– Не знаю.

– Я вытряхиваю пальто.

– Зачем?!

– Оно воняет.

Шаховской закинул ремень ее сумки себе на плечо и перехватил пальто.

– Хватит дурака валять, – велел он. – Одевайтесь.

Дальше они пошли, держась друг от друга на некотором расстоянии.

– Вы мне не расскажете, что с вами такое? – спросила она.

Он помотал головой – не расскажет.

– Ну, как хотите. Я вам тогда тоже ничего рассказывать не буду.

– Мне нужно подумать, Варвара.

– Вы и так все время думаете.

– Я думаю очень медленно, – сказал он с досадой. – Медленно и плохо!.. А моя работа как раз и состоит в том, чтоб думать быстро.

– И хорошо, – подсказала Варвара язвительно. – Вы проводите меня домой, или у вас нет времени на такие пустяки?

Он посмотрел на нее. Вид у нее сердитый, глаза блестят, щеки румяные на холоде. Из-под маленькой шапочки выбивается завиток, очень красиво. Профессор вдруг позабыл, о чем именно должен думать и что жизнь его изменилась.

– Сколько вам лет, Варвара?

– Двадцать восемь будет, а что?..

– А у вас есть муж?

– Нет, а что?

– Я собираюсь на вас жениться, – объявил Шаховской. – Чем быстрее, тем лучше. А то мне уже сорок.

Тут она покатилась со смеху, и он не понял, почему.

– Вы не согласны?

Она махнула на него рукой в варежке и продолжала хохотать. Он помолчал.

– Вы мне отказываете?

– Дмитрий Иванович, миленький, – провсхлипывала Варвара Звонкова. – Вы с ума сошли?

– Нет, – сказал он, недоумевая. – Мне кажется, наоборот. Я только что начал понимать хоть что-то. До вас я ничего не понимал.

Варя перестала хохотать, стороной посмотрела на Дмитрия Ивановича, сгребла варежкой снег с ветки и слепила снежок, очень маленький и неровный.

– То есть вы не шутите.

– Нет.

– И вот сейчас делаете мне предложение?

– Да.

– А вдруг я стерва? Или малахольная какая-нибудь?

– Какая? – переспросил Дмитрий Иванович.

– Мне кажется, ерунду придумали, – задумчиво сказала Варвара. – Так не бывает.

– Вы мне отказываете?!

Она кинула снежок в темноту, где кончался свет фонарей и колыхалась настоящая зимняя метель.

– Пойдемте лучше к нам чай пить, – сказала она странным, напряженным голосом. – Так полагается, когда делают предложение. Пить чай с родственниками.

– Значит, вы согласны?!

От бульваров до Мясницкой они шли под снегом долго и в полном молчании. Варвара в сторону новоиспеченного жениха даже ни разу не взглянула, а его, по обыкновению, одолел приступ самоедства.