Сто процентов закона

Знаменитая формула: не жестокость наказания, а его неизбежность — самое действенное средство борьбы с преступностью — относится не только к убийцам, насильникам и ворам. Это правило должно действовать с неумолимостью всегда, сколь бы малое нарушение законности ни допускалось. О нем должны помнить и все мы, добропорядочные граждане. Вот тогда на надежном фундаменте закона будет красоваться совершенное здание общественного благополучия.

Здание это должно возводиться не только путем воспитательных мер. Немало тут предстоит потрудиться и самому закону. Выше я рассказал о процессах, когда должностные лица, допускавшие самоуправство, бюрократизм и волокиту, нарушавшие права граждан, очень удивились, что им пришлось отвечать перед законом. Когда же он напоминает о себе, напоминает жестко, добропорядочным гражданам это не нравится, они никак не хотят понять, что сила закона должна следовать за ним, как тень, оберегать его авторитет, в противном случае это будет не закон, а альманах с назидательными новеллами и душеспасительными рассказами, ни для кого не обязательными.

Николай Александрович Добролюбов в свое время довольно остроумно заметил:

«Все обличают, все ставят «вопросы». Да и вопросы какие-то мудреные: красть или не красть? Бить в рожу или не бить? И если кто скажет — не бить, перед ним все сразу становятся на колени… «Ах, как умен, как благороден, как велик!..»

Примерно такую же сентенцию произнес как-то передо мной Алексей Николаевич Нифонтов, занимающий солидный пост начальника лаборатории одного научно-исследовательского института.

— Может ли милиция арестовать ни в чем не повинного человека, заключить его в КПЗ, потом перевести в следственную тюрьму, там продержать две недели и доставить в другой город в суд? Скажите, может?

— Нет, конечно, — ответил я Алексею Николаевичу.

— Если все, что вы говорите, — истина, то это чудовищно. За такое…

— И тем не менее это факт. Человек же пострадавший — перед вами. И никто никаких мер не принял. И я, и наш институтский треугольник требуем: помогите наказать нарушителей закона.

Все оказалось именно так. Или почти все. Действительно, однажды к Нифонтову пришли два человека в синей форме и пригласили его в Киевское районное отделение милиции г. Харькова. Оттуда с первым же этапом Алексея Николаевича отвезли в г. Белгород и доставили под конвоем в народный суд…

Верно и то, что Нифонтов возмущался, требовал незамедлительно его освободить, грозил это дело так не оставить. Алексею Николаевичу объяснили, что есть постановление народного суда и соответствующее предписание милицейского начальства. Так что все законно, и арестованному во избежание возможных осложнений лучше вести себя культурно. Тот, надо отдать ему должное, совету внял, и в дальнейшем никаких трений с сопровождающими лицами у него не возникало. О милиционерах и конвойных осталось у него самое хорошее воспоминание.

Но сам факт ареста Алексей Николаевич забывать не собирался.

Да и кто бы из нас, читатель, не возмущался на месте Алексея Николаевича? Кто бы не метал громы и молнии на беззаконников, самоуправцев и т. д.? Кто бы не требовал «вскрыть всю неприглядность судебных органов?»

«Треугольник» института — директор, секретарь партбюро и председатель месткома — присоединил возмущенный голос к голосу члена своего коллектива по поводу «действий председателя народного суда», а также и формального отношения Белгородского областного суда, которые, «не вникнув в дело», и т. д. и т. п.

Но невиновен ли А. Н. Нифонтов?

Сосредоточив все внимание на следствиях, как сам «пострадавший», так и его покровители упустили из виду причины. А это несколько меняет дело. Поворачивает его на 180 градусов. Как в случае с унтер-офицерской вдовой. Высекла-то она сама себя. Примерно это же действие совершил над своей особой Алексей Николаевич, конечно, сам того не желая, хотя, если бы пожелал и подумал, мог бы предугадать последствия.

А. Н. Нифонтов до прихода в институт несколько лет работал в Белгородской области директором Яковлевского рудника. Главным геологом там был Н. В. Межегокский, человек, надо сказать, беспокойный, критичный, может быть, даже порой излишне придирчивый. Он частенько, как принято говорить, сигнализировал о непорядках, довольно резко выступал на собраниях и совещаниях. Доставалось и директору, что при всей любви нашей к критике не очень-то многим нравится.

По этой или по другой причине между директором и главным геологом пробежала черная кошка. Склочная к тому же. Начался затяжной конфликт.