Сто русских литераторов. Том второй

В городе Бобкове ждут ревизора, Максима Петровича Зорина. Городничий не слишком хлопочет о его приеме: городничий человек честный – ему нечего бояться. Он, изволите видеть, был бессеребреник

и, занимая место градоначальника богатого и торгового города, «покупал на чистые деньги все – все без исключения, даже чай и сахар, даже пенное вино, которое пил перед обедом вместо сладкой водки». Главным доказательством «бессребрености» Костоломова

(фамилия городничего) автор полагает его храбрость в сражении: он с боя взял георгиевский крест, вскакав первый на неприятельскую батарею. «Воля ваша (восклицает почтенный сочинитель), взяточник на пушку не полезет!» Мысль моральная, но согласиться с нею никак невозможно. Действительность любит противоречить самой себе: в ней иногда бессеребреник бывает плохим воином, а иногда и просто трусом, а отъявленный взяточник и грабитель – образцом храбрости. Бессребреность

городничего очень оподозривается одним обстоятельством: автор не говорит, чтобы у него была деревня или капитал в банке, а между тем заставляет его жить, как будто бы он получал губернаторское жалованье. Но это не важное обстоятельство: автору нужен был городничий-бессребреник, и, по праву автора, он приказал ему быть таким – вот и все. Главное же заключается в том, что жена городничего вертела им как хотела, пользуясь слабостию своих нерв и частыми обмороками. Дочь их любит прелестного, но бедного молодого человека Холмина, а ей хочется выдать ее за Кочку – богатого скрягу и негодяя. Между тем приезжает ревизор и останавливается не у князя Чухолова, своего родственника, а у Холмина; чиновничество хочет дать обед ревизору – городничихе хочется, чтобы это было в ее доме, но Кочка перебивает у нее эту честь. Однако Кочке дорого обошлась его «интрига»: он лишился невесты, а обед все-таки был у городничихи. Ревизор берется быть сватом у Холмина; влюбленная чета соединяется, и повести конец. Вот содержание нового произведения г. Загоскина. Оно немножко избито и решительно не во нравах нашего общества: мы хотим сказать, что все это может быть в повести, во ничего этого, и притом таким образом

, не бывает в действительности. Правда, мы опустили множество подробностей, – но нам нельзя же было всего пересказывать. Если читатели прочтут до конца повесть г. Загоскина, – мы уверены, они сами увидят, что она есть не что иное, как сто первое повторение всех комедий, повестей и романов г. Загоскина, что в ней все старо, все уже известно публике – и лица, и характеры, и провинциальные оригинальности, и злодеи, и резонеры, и чудаки. С первой страницы тотчас же видишь, в чем дело, что будет дальше и чем все кончится. А согласитесь, что главный интерес повести в том и состоит, что, читая ее, вы видите, что все в ней естественно, правдоподобно, а между тем вы никак не можете угадать, что будет вперед и чем все кончится. Впрочем, к повести г. Загоскина приложена хорошенькая картинка г. Тимма. Оно – видите ли – не то, чтобы в ней все было хорошо: напротив, в ней нехорош городничий, потому что похож не на пожилого служаку, а на молодого водевильного любовника; супруга же его похожа не на разбитную и пожилую бабу-бой, а на хорошенькую и молоденькую девочку; зато предводитель дворянства, толстый, глупый обжора, сладострастно пожирающий глазами и ртом поданного ему на завтрак фаршированного поросенка, – очень недурен; а стоящий подле его стола частный пристав – в мундире, – руки по швам, с официальною физиономиею, с благоговением, как на таинство, взирающий на обжорство высокой персоны, – просто превосходен. Уверяем, читатели, что нельзя выдумать более официальной рожи, как физиономия этой полицейской фигуры{53}.