Сто сорок писем Василия Белова

Решение собрать под одной книжной обложкой все газетные и журнальные статьи Белова пришло ко мне давно. Подталкивало желание насолить как врагам, так и друзьям писателя. Обещаний издать ту или иную книгу Белова было много, у губернатора Пензенской области дело дошло даже до набора текста, но когда нужно было принять окончательное решение, то оно почему-то не принималось. Белов ждал, надеялся на поддержку, переживал, а его обманывали. Он чувствовал, что вокруг него складывается какой-то «заговор» не врагов и мстителей. А заговор молчания. Его болезненное восприятие ненужности, невостребованности, а также постоянные переживания из-за очередного обмана, безусловно, передались мне.

В такие минуты печали и тоски нельзя было не подставить плечо. Я предложил Василию Ивановичу доверить мне право издать ему книгу статей и очерков, и тем самым уничтожить заговор молчания, утереть нос всяким могущественным «губернаторам» и «академикам». Почему выбор пал на публицистику? Так именно ее и побаивались сильные мира сего читать, а крепкие благодетели издавать.

Белов возражал лишь против публикации очерка о Шукшине «Тяжесть креста». Он уже публиковался в журнале «Слово» и должен был вот-вот выйти в издательстве «Советский писатель» отдельной книгой под таким же названием. И эта книга выйдет в соавторстве с известным кинооператором Анатолием Заболоцким, ближайшим другом и соратником как Шукшина, так и Белова.

Мне не без труда удалось убедить Василия Ивановича включить в книгу и путевые заметки «Дорога на Валаам», и очерк о Шукшине. Аргументы звучали простые: издание должно быть разнообразным по жанру и полным по объему, так как выходит к 70-летнему юбилею писателя.

Много времени ушло на поиск газетных публикаций и их перепечатывание, согласование с автором. Во избежание злой и поверхностной критики, скоропалительных обвинений, что книга представлена однобоко, как памфлет и вызов власти, мне пришлось наряду с колючими и наступательными статьями разместить еще и душевные этюды в адрес русских подвижников, честно и смело защищающих и оберегающих традиции и устои государства, таких, как писатель Валентин Распутин и художник Владимир Игошев. Они украшали сборник, привлекали внимание разнообразной читательской аудитории.

Когда процесс собирания статей и очерков подошел к концу, пришла мысль разместить в книге и серию знаковых фотоснимков, обозначающих громадный круг друзей писателя. Начался поиск фотографий. Тут подключился к работе сам Василий Иванович.

Встал еще один сложный вопрос: где лучше издать книгу – в столичном издательстве или у себя на Ярославщине? Для Белова в тот момент это предложение не имело значения. Выбор пал на издательство Сергея Хомутова «Рыбинское подворье».

Письмо двадцатое

Дорогой Анатолий Николаевич!

Делайте что хотите, лишь бы вышла книжечка. И так она запоздала…

Неважно, какое будет название. А предисловие придумай коротенькое, какое хочешь. Можешь сказать, что публицистика в годы безвременья спасала меня от безденежья – и СПАСЛА! Но неужели я не стал бы писать эти статьи, если б Гайдар меня не ограбил? Нет, стал бы все равно…

Так что, решите все без меня. И насчет названия, и насчет, заголовков-подзаголовков. Например, «Догорающий Феникс» мне дорог… Все!

Белов. 27 ноября 2001 г. Вологда.

Книгу твою пока не прочитал, как только руки дойдут, прочту сразу… Обнимаю. Приеду на Собор 10 декабря.

В столичном издательстве «Русский мир» вышла моя книга «Дом под кронами дубов». То была, как сказано в аннотации, яркая публицистическая проза, откровенный разговор с соотечественниками о проблемах русской «глубинки», о ладе и нестроении современной крестьянской жизни, об удивительных людях деревни, о природе и культуре России.

Многие очерки из подаренного сборника были написаны мной под впечатлением широкоизвестной книги Белова «Лад», потому не случайно понятие и слово «лад» присутствует в аннотации к моей книге. К примеру, очерк о крестьянине Алексее Гонобоблеве, умеющем покрыть крышу соломой четырьмя разными способами. Редактировал книгу Вячеслав Волков. Он же нашел добротного художника Н.Н. Орехова, оформившего очерки блестящими рисунками, раскрывающими как задумку автора, так и нравственную суть крестьянской жизни. В то время я жалел, что Белов отказался от издательских услуг Волкова.