Сто тайных чувств

Кван пристально всматривается в объектив, чтобы удостовериться, что Джордж детально заснял мамин приезд. Прибывают новые гости: сыновья Джорджа, мои братья с женами и детишками. Кван приветствует всех, громко выкрикивая имена детей: «Мелисса! Патти! Эрик! Джена!», потом делает знак Джорджу, чтобы он заснял всех детей вместе.

Наконец появляюсь я. «Почему так поздно!» — весело щебечет Кван. Она хватает меня за руку и втягивает в кадр, так что наши лица заполняют весь экран. Я выгляжу усталой, смущенной. Мои глаза воспалены. Ясно, что я совсем не настроена сниматься.

«Это моя сестра, Либби-я, — говорит Кван, глядя в объектив, — моя лучшая, любимая сестра. Кто старше? Угадай! Кто?»

Далее Кван ведет себя так, словно наглоталась наркотиков и у нее слегка «поехала крыша». Вот она стоит около искусственной елки, показывая украшения. Ведет себя как радушная гостья какой-нибудь телеигры. Вот она держит в руках свои подарки: нарочито сгибается под тяжестью коробок, трясет их, переворачивает, нюхает, затем читает написанное на них имя — имя счастливого получателя. Ее рот удивленно округляется: «Мне-е?» Потом хрипло смеется и протягивает вперед руки, то сжимая, то растопыривая пальцы, как будто подает кому-то тайные знаки: «Пятьдесят лет! — кричит она. — Можно поверить? Нет? Как насчет сорока? — Кван приближается вплотную к объективу и кивает. — Ладно-ладно, сорок».

Далее камера перепрыгивает от одной десятисекундной сцены к другой. Вот моя мать на коленях у мистера Ширази; кто-то шутливо приказывает им поцеловаться, и они с радостью подчиняются. Вот мои братья в спальне — смотрят спортивный канал. Увидев камеру, они салютуют пенящимися банками с пивом. Вот мои невестки, Тэбби и Барбара, помогают Кван на кухне; Кван подносит к объективу кусок ветчины и вопит: «Попробуй! Поди сюда, попробуй!» В другой спальне дети сгрудились вокруг компьютерной игры, вскрикивая всякий раз, когда удается убить монстра. А вот вся наша семья, и я в том числе, стоит у буфетной стойки, а потом рассаживается за праздничным столом, который пришлось расширить с помощью карточного стола с одной стороны и стола для ма джонг [23]

— с другой.

Камера «наезжает» на меня: я машу рукой, поднимаю бокал, потом утыкаюсь в тарелку, вооружившись пластиковой вилкой — обычная праздничная рутина. И тем не менее пленка безжалостно запечатлела мое безжизненное лицо, мою невнятную речь. Все видят, что я подавлена настолько, что просто не в состоянии веселиться. Тэбби что-то говорит мне, но я пялюсь в тарелку с отсутствующим видом. Вносят именинный торт, и все затягивают: «С днем рождения…» Камера скользит по комнате и наконец натыкается на меня. Я пытаюсь привести в движение настольную игрушку из металлических шариков, издающих нескончаемый, действующий на нервы звон. Я напоминаю зомби.

Кван открывает подарки. Вот статуэтка в стиле Хаммела, изображающая детей на коньках — от ее сотрудников из аптеки. «Ой, как мило-мило», — щебечет Кван, ставя ее рядом с другими статуэтками. Кофеварка — подарок мамы. «Ой, ма, как ты узнать, что моя машина для кофе сломаться?» Шелковая блузка ее любимого красного цвета — от младшего пасынка, Тедди. «Слишком красиво, чтобы носить», — жалуется она с нескрываемой радостью. Посеребренные подсвечники от другого пасынка, Тимми; она вставляет в них свечи и водружает подсвечники на стол, который Тимми отремонтировал в прошлом году. «Словно Первая леди в Белом доме!» — радуется Кван. Кособокая глиняная скульптурка спящего единорога, вылепленная моей племянницей Патти; Кван аккуратно ставит ее на камин, обещая никогда не продавать, даже когда Патти станет знаменитым скульптором и ее работа будет стоит миллион долларов. Банный халат с маргаритками — от Джорджа. Кван разглядывает ярлычок: «О, Джорджио Лаурентис!.. Слишком дорого. Почему ты так много тратить?» Она шутливо грозит пальцем смущенно улыбающемуся мужу. Его глаза светятся гордостью.

Еще одна груда подарков. Я быстро прокручиваю сцены торжественной демонстрации парового утюга, салфеток, хозяйственной сумки с монограммой. Наконец она достает мой подарок.

— Всегда приберегай лучшее напоследок, — объявляет Кван. — Должно быть, что-то очень-очень необычное, потому что Либби-я — моя любимая сестра. — Она развязывает ленточку и аккуратно откладывает ее в сторону. Разворачивает оберточную бумагу. И поджимает губы, с недоумением разглядывая шкатулку из фальшивой черепахи. Она переворачивает ее вверх ногами, затем открывает крышку и заглядывает внутрь.

— Красивая. И очень полезная. — Она тычет шкатулку в объектив. — Видишь? Это дорожная мыльница! — ухмыляется она.

Издалека доносится мой неестественный голос:

— Вообще-то это не мыльница… Это… Знаешь, для твоих сокровищ…

Кван изумленно рассматривает шкатулку:

— Не для мыла? Для украшения? Ооо!.. — Она снова тычет коробочку в объектив, на этот раз с большим уважением. Потом ее взгляд просветляется: — Джордж, ты слышать? Моя сестра Либби-я говорит, что я заслуживать сокровища! Купи мне бриллиант, большой бриллиант, чтобы положить в дорожная мыльница!