Сто тысяч Королевств

А потом скриптор встал передо мной; и лишь гладь постамента разделяла нас. Покуда он двигался мимо, глаза мои вновь обратились к Камню Земли. Мне ни разу не приходило в голову (даже в видении), что сгусток сей будет смотреться до странности невыразительно.

И комь этот затрясся. Всего лишь на мгновение прекрасное в совершенстве своём серебряное семя всплыло среди окатышей грязи, прежде чем поглотиться вновь нахлынувшей теменью.

Отвлекись в ту секунду Вирейн на меня, и всё бы пало, потерянным. И случившееся, и таящуюся за ним опасность, я постигла на одном лишь наитии, молниеносной ледяной вспышке, отразившейся в полной мере на лице. Камень был подобием Ньяхдоха, подобием всех богов, скованных здесь, на земле; истинная форма крылась за маской. Личиной. Слепком. Маской заурядности и незначительности. Но заглядывающим внутрь и ждущим большего — в особенности, посвящённым в подлинную его природу, — приоткрывалось (и обращалось) куда более, чем прочим. Меняя форму — и отражая знания и чаяния смотрящих в суть.

Мне, осуждённой и приговорённой, Камень предстал бы клинком палача. Стоя в глазах чем-то внушающим страх и ужас. Но, если что я и видела, то одну только красоту и обещание, — и упреждение для всех Арамери, яснее ясного значащее мои намерения: сегодня я готовилась к чему-то большему, чем просто умереть.

По счастью, Вирейну и в голову не пришло оглянуться ко мне. Он стоял, развернувшись лицом к восточной кромке небес, как и все прочие, присутствующие рядом. Я всматривалась в них, обегая глазами лицо за лицом и видя все их чувства — гордость, тревогу, упования, горечь. Последним, к кому я обратилась, был Ньяхдох, единственный, за моим вычетом, не уставившийся в небеса. Взамен он смотрел на меня, словно не желая расставаться. Может, оттого-то только мы вдвоём и не пошатнулись, поражённые, оставшись нетронутыми, когда солнце увенчало даль горизонта; и властная сила не ввергла весь мир в трепет и ропт, подобно задребезжащему зерцалу.

* * *

Миг, покуда солнце топнет, исходя из смертных глаз, выцветая до последнего блика света, именуется — сумерки. Миг, покуда солнце вздымается над тильдой горизонта, более не касаяясь земли, речётся — рассвет.

* * *

Изумлённая, я огляделась вокруг и замерла, перехватив дыхание: прямо перед мной рацветал Камень.

Разве что так, и не иначе — никаких слов не хватало, что облечь звуком то действо, что вершилось перед глазами. Безобразный сгусток грязи вздрогнул, затрясся, а после распустился — слой за слоем сползала шелуха, обнажая… свет. Нет, ни стойкую, упорядоченную белизну Итемпаса, и ни колеблющееся марево не-света Ньяхдоха. Странный, чуждый свет, коий мне довелось видеть в зиндане, — серая, неприглядная хмарь, невесть как вымывающая, вытравляющая цвет из всего и вся, что виднелось поблизости. Теперь то была не прежняя, знакомая бляшка Камня, и даже не серебряная костяшка. Нет, — звезда, сверкающая, но, так или нначе, слабеющая. Бессильная.

Однакож, я ощущала подлинную её власть, испускаемую ею и волнами стремящуюся ко мне, отчего по коже заползал целый сонм мурашек, а желудок ухнул глубоко вниз. Я невольно подалась на шаг назад, теперь отчётливо понимая, с чего бы Т'иврелу взяться предупреждать прислугу. От силы этой исходило одно лишь небытие, бесполезное, больное и тлетворное. Частица Богини Жизни, но богини — погибшей, умерщвлённой. Наводящими ужас останками, — вот чем была эта… реликвия, этот Камень Земли.

— Назови имя своего избранника, внучка. Того, кому предстоит возглавить нашу семью, — произнёс Декарта.

Я отвернулась прочь от камня, хотя от сияния, что он излучал с такой силой, часть лица неимоверно чесалась и зудела. На секунду зрение моё затуманилось. Ноги подкосились от слабости. Это нечто убивало меня, а я пока что его ещё и пальцем не тронула.

— Ре… релад, — прошептала еле-еле. — Я избираю Релада.

— Какого?!! — Гневный голос Скаймины оглушал ором. — Что ты там сказанула, выблядок?..

Лёгкое движение за спиной. Вирейн; он придвинулся сбоку постамента ко мне. Рука его надежно поддержала меня за спину, когда я, охваченная говлокружением, покачнулась, подавшись новому притоку силы. Весьма своевременное подбадривание, ибо я, что есть мочи, старалась устоять и не свалиться под напором Камня. Стоило опереться на скриптора, и Вирейн чуточку подвинулся в сторону; я краем глаза ухватила быстрый взгляд Кирью. В нём светилась беспощадная, мрачная решимость.

Я думала, что понимала, почему.

* * *

Солнце, согласно обыкновению своему, стремилось всё выше и выше, быстрее и быстрее. Почти половиною вынырнув золотистым кругляшом из-за линии горизонта. Скоро, очень скоро, наступая на нас уже не рассветом, но — днём.

* * *

Декарта невозмутимо кивнул, не обращая внимания на внезапно поднятый Скайминой шум и бессвязные крики.

— Тогда прими Камень, — приказал он мне. — Осуществи выбор действием.

Мой выбор. Я приподняла трясущуюся руку — подхватить камень… больно ли это умирать? да? нет? — задалась отстранённо вопросом. Мой избранник, да.