Сто тысяч заповедей хаоса

– Понимаешь… В Лондон должен был полететь ты. И должна была полететь я. Если речь идет о визите ради Егора. Но ты взял Иришку, которая, как выяснилось, не пылала ко мне добрыми чувствами. И вот – энергетически – она не пустила меня к сыну. Но это же ты ее туда потащил? Ты! Значит – ты и украл. Ясно?

– Ясно. Но я не крал.

– Давай – проехали?

Я прощалась с Максом, ужасно его жалея. Главное – виду было не подавать.

Только подъехав к отчему дому, я вспомнила, что не рассказала Максу о звонках с отсчетом моих оставшихся дней. Ай, да и пусть! Чего ему еще добавлять? Ему и так тошно.

Сегодня все словно сговорились поражать меня изменениями своего внешнего облика. Мама выглядела совсем-совсем другой. Она помолодела еще больше. И кроме того, казалась чем-то встревоженной, напряженной.

Я к этому времени уже здорово проголодалась. Я и кофе-то, беседуя с Максом, допить не смогла.

– Мам, накормишь меня? У меня голова от голода кружится.

Я пошла сразу на кухню, уверенная, что мама, конечно же, не даст пропасть своему единственному чаду.

– Я вообще-то в гостиной накрыла, – странным голосом проговорила мама.

Мне показалось, что ее знобит.

Я развернулась и отправилась в гостиную.

– А у нас чего? Праздник сегодня? Чего в гостиной?

– У нас гости, Майя! Вернее, гость. И я хочу тебя с ним познакомить.

– А-а-а-а. Ну давай.

Я очень сильно хотела есть. Аж живот сводило. Нервы-с…

В гостиной действительно оказался гость. В гостиной – гость. Все, как положено. Красивый подтянутый мужчина, показавшийся мне очень знакомым. Где-то я его видела, явно. Актер, что ли, какой? Откуда взялся? И мать трясется… Может, любовь у них? То-то она так цветет в последнее время. Однако чувство голода перекрывало все – даже вполне естественное женское любопытство.

– Маечка, знакомься, это Андрей Борисович!

Я кивнула, жадно глядя на прекрасно сервированный стол.

– Очень приятно.

– А это вот, Андрей… Борисович, это Майя. Дочь.

Андрей Борисович смотрел на меня внимательно, не отрывая глаз, и улыбался чарующей улыбкой.

– Где-то я вас видела, – сказала я красавцу-мужчине. – Могло такое быть?

– Не думаю. Не могло, – улыбался мне явно знакомый человек.

– Ма-ам! Пожалуйста! Давайте сядем за стол уже, а? Я правда очень-очень-очень есть хочу. Даже уже не есть. Жрать!

На еду я набросилась, не соблюдая церемоний. Мама с ее знакомым ничего не ели. Сидели и смотрели на меня, как я набиваю рот настоящими домашними шедеврами русской кухни.

– Как вкусненько все! Когда ты успела, мамуль?

– Вот – успела. Ты ешь, ешь. Сама себе не готовишь?

– Готовлю. Только не такое. А сегодня вообще почти не поела. Забыла. То да се…

Впрочем, я, кажется, наелась по-настоящему. То есть – объелась. Или, точнее, обожралась.

– А вы что-то и не притронулись, – благодушно кивнула я в сторону салатных мисок и подносов.

– Мы… потом, Маечка, – вздохнула мама.

– Когда потом, ма? Когда я уйду?

– Ну… это не важно. Я тебя пригласила по очень важному делу.

– Да я поняла, что не накормить, – весело укорила я.

Но мама не реагировала на мой юмор. Она явно была настроена на серьез.

– Маечка. Ты взрослая девочка. У тебя взрослый сын, – начала мама.

Тэээк-с. И чего?

– Да, мам, я взрослая девочка. Что происходит-то?

Я видела, что лицо Андрея Борисовича тоже стало напряженным, даже тревожным.

– В общем, мне показалось, что ты должна это узнать и что ты справишься с этим…

Мне стало страшно. Может, речь идет о болезни?

– Мама! Говори. Я справлюсь. Ты только не волнуйся. Если кто-то болен, на ноги поднимем всех – ты же знаешь…

– Нет, Маечка. Все здоровы, к счастью. Просто… Просто…

Мама снова прервалась и беспомощно взглянула на Анатолия Борисовича.

А-а-а-а! Ну, понятно! Пожениться собрались! И чего бояться? Я не собиралась им помогать сформулировать сообщение. Психуют как маленькие, честное слово!

– Просто, Маечка, Андрей Борисович – твой папа, – выдохнула мать.

Я даже сразу не поняла, о чем это она. О том, что я должна считать этого дядьку папой, раз они решили соединить свои судьбы? Обойдутся. Я предательством не увлекаюсь. У меня есть отец. Не важно, что он далеко. Все мы там будем. Но он есть и останется.

– Ты поняла, Маечка? Перед тобой – твой папа.

И вдруг… да… вдруг… Я ужаснулась! До меня дошло, о чем она. Этот… Борисович… он – мой отец. Я рождена от него. Он недаром мне показался знакомым, недаром.

– Посмотри, Маечка: вы с ним – одно лицо, – подтвердила мою невысказанную мысль мама.

– Вы что, совсем офигели тут? – зашептала я севшим от ужаса голосом.

Хотя мне казалось, что я ору.

Самое ужасное, что в лице этого человека явственно проступали черты моего сына. Улыбка. Волосы. Цвет глаз. Лоб. Нос… Так мой сын будет выглядеть через несколько десятков лет. Хорошо будет выглядеть, что уж говорить.

О господи!

– Ты обманула папу? – спросила я с отвращением.

– Нет, что ты! Я никогда не обманывала папу… Анатолия Константиновича… И не подводила, и не предавала. Ты выслушай. Просто выслушай – а дальше уже решай.

Кто-то мне сегодня уже говорил, чтоб выслушала и не мешала… Макс! Как давно это было! В другой жизни. И по какому ерундовому поводу! Ох и худо же мне!