Сто тысяч заповедей хаоса

Из-за моих слов она погасла. Самое страшное – быть далеко и не иметь ни малейшей возможности оказаться рядом, заставить выплакаться, напиться вместе, наконец… Но Юлька, даже ошеломленная вестью о страшном предательстве, не потеряла способность соображать.

Когда она выдала мне свою версию о чужаках, вторгшихся в ее дом, я почувствовала неслыханное облегчение. Пазл сложился! Яснее ясного! Это же бывшей жене Ивана понадобился Юлькин дом. Она заберет этот, потом не мытьем так катаньем вынудит продать тот, что больше и шикарнее, объединит все, что ей досталось, – ну просто царица морская, что еще скажешь! И Вадик, естественно, не промах. На пару работают.

Я вернулась в столовую. Иван уже поджарил мясо. Пахло умопомрачительно.

– Ну, что она? Плохо?

Он все понял, глядя на меня.

– Плохо. У нее шок страшный.

– Ну да, знаю. Сам через это прошел. Она оклемается. Я же вот смог.

– Я тоже так подумала. Только все равно – жалко. Ужасно жалко всех, кого предают. Больно уж очень.

– Злее будем! Ничего! – бодро произнес Иван.

– Да, и знаешь еще что? Мой тебе настоятельный совет: не отдавай своей бывшей дом. Они же – Вадик с твоей – они и на Юлькин дом тоже нацелились. Хотят настоящими помещиками стать. Юлька мне высказала очень обоснованное предположение.

– Все может быть, все может быть. Только морока большая. Нервотрепка.

– Ну да. Она на это и рассчитывает. Но ты – раздели пополам, по закону. Ей мебель, цацки все отдай. А за дом – деньгами. Сколько там выйдет. И будешь выплачивать в рассрочку. Потихонечку.

– Ты прямо как мой адвокат рассуждаешь.

– Видишь! Ну не должно им все так легко доставаться. Они же совсем распоясались. Ты подумай.

– Я думаю, – сказал Иван. – Только и делаю, что думаю. О многом и постоянно. Ты ешь давай. Остынет.

2. «Да хватит уже считать мои дни!»

Естественно, сразу после обеда раздался привычный звонок с обращением «старая карга».

Ну ясное дело, Иришка никак не угомонится! Откуда у нее столько друзей мужского пола, вот в чем вопрос! Голос-то опять совсем другой!

– Слушай, – сказала я в трубку внушительно, – хватит уже считать мои дни. Я сама справлюсь. Позвони, когда будет нулевой день. Надоел уже.

И опять трубка хмыкнула, разговор закончился.

Иван, с которым я в первой же беседе поделилась всеми странностями моего существования, с интересом прислушивался.

– Что, опять про то, сколько дней тебе жить осталось?

– Ну да. Это наверняка жена моего бывшего мужа. Уверена. Он мне обещал, уверял, что больше я о ней не услышу. Но вот – сам видишь, звоночки-то продолжаются.

– А письма шлет?

– Писем больше не было. Да мне и тех хватило. Спасибо за доставленную радость. Но больше на надо.

– Значит, все-таки сдержал муж слово?

– Ну, отчасти сдержал, да. Бывший муж.

– Отчасти муж, отчасти бывший. Ты вот допусти мысль: а вдруг это не жена мужа звоночки устраивает? Мысли шире, думай глубже.

– Ну а кто тогда? У меня нет врагов – вообще. Не потому, что я ангел. Просто с меня взять нечего. Дорогу никому не перебегала, денег нет. Один только бывший муж. И то вон какая борьба развернулась.

– Странные это звонки. Сказали бы, чего хотят. Хоть логика какая-то проглядывала бы. А тут – детский бред. Только дети обычно шалят один раз. А тут у тебя система. Подумай хорошенько, может вспомнишь о ком еще.

Я пообещала подумать. Что-то я вообще давно не думала о жизни. Последние дни выбили из колеи совсем.

– У тебя есть бумага?

– Какая тебе нужна?

– Обычная белая бумага, любая. И ручка. Я записать кое-что хочу.

– Да, там, у компа, иди, там и ручку найдешь. А я порядок пока наведу и вздремну полчасика. Потом в больницу поедем, к девчонке нашей.

3. Правила

Мне очень хотелось подвести какой-то итог прошедшим дням.

Что за дни пошли, что за дни?!

Каждый день приносит что-то новое, ужасное. Да – ужасное! Даже то, что мой отец – это не мой отец: разве это не ужас? Это же крышеснос полный. Человек живет и не знает про себя ровным счетом ничего. То, что кажется ему надежной плоской поверхностью, на самом деле – пропасть. Крепкие стены рушатся от дуновения ветерка, от плевка…

Взять Юлькину историю. Уж в ком она не сомневалась, так это в собственном муже. Да и я никогда бы не подумала, что он способен на такой финт ушами.

Конечно, всякое бывает… Встретил другую женщину, полюбил. Любовь свободна, мир чаруя, законов всех она сильней… Но все-таки – не в унитаз же сливать предыдущую любимую? Она ж человек. С чувствами, которые когда-то, при других правилах жизни, полагалось щадить.

Можно ж как-то посидеть, поговорить, объяснить – без грабежа, насилия над душой, мозгом и психикой. Можно постараться остаться друзьями, людьми, в конце концов. Но тут трудность в том, что надо стараться. Это – напряг. Лучше тихо и незаметно, не оглядываясь, уйти, все нажитое прихватив. Для новой жизни многое же требуется! А начнешь оглядываться, превратишься в соляной столп. Разве не так сказано?