Сто удач и одно невезение

Она не знала, как себя вести, что говорить, делать, «преподносить себя не на блюде!», как посоветовала бабушка Сима, когда всем табором родные вышли в прихожую провожать и напутствовать ее. И думала об этом всю дорогу, пока добиралась на метро. Какая машина? Сердце стучало, как после забега на время, руки предательски дрожали так, что она никак не могла достать купюры из кошелька, когда покупала билет в кассе!

«Боже! Боже! Боже! Что ж я у тебя такая нерадивая! Чтобы не узнать, вон, хотя бы у Ритки про правильное поведение, как жеманничать-кокетничать и что вообще положено говорить, делать в таких ситуациях дамочкам. И чтоб «не на блюде», и вся такая загадочная, и слегка обиженная, но что-то там правильно говорящая, ой-ой-ой, барышня!» – принималась корить себя почем зря Зинаида за профуканные без данного обучения годы.

Ее мелко колотило нервной дрожью перевозбуждения, ожидания, глупости всякие лезли в голову, и она одергивала себя, урезонивала, ну, не девица же малолетняя! Что уж так нервничать, и руки дрожат и холодеют, а по позвоночнику какая-то фигня мурашечная бегает, куда хочет, то вверх, то вниз!

И остановилась, как в стену уперлась, перед эскалатором, едущим наверх, к выходу, к тем стеклянным дверям, за которыми должен ждать ее Захар. Ее толкали, задевали, недоуменно, а кто и зло оборачивались, а она стояла, даже глаза закрыла, и думала:

«Я его сейчас увижу, и мне страшно! С ума можно сойти, что же это такое-то, а?!»

Она открыла глаза, послала подальше странные мысли и встала на ленту эскалатора.

Она увидела его еще через двери! Сразу! Зинаиду поразило, что она, оказывается, запомнив всего его до мельчайших подробностей, совсем забыла, как он на нее действует,　– шаманство какое-то! Словно околдовал кто!

Сердце подпрыгнуло куда-то в горло, перекрыв возможность дышать, что-то сильно стукнуло в голову, и ноженьки ослабли! Он высматривал ее среди выходящих, выделяясь из массы движущихся и стоявших, тоже кого-то ожидающих людей, как адмиралтейский линкор из захудалых, снующих суетно баркасов!

Или Зинаиде так казалось в ее нежданной-негаданной влюбленности, больше похожей на болезнь.

Высокий, стройный, в расстегнутом черном длинном пальто, без головного убора, несмотря на ощутимый морозец на улице, со здоровущим букетом роз в руках – мечта принцесс на всех горошинах мира! У нее даже слезы навернулись и защипало в кончике носа.

Он волновался. Сильно. Зинуля и увидела, и почувствовала его волнение, а когда Захар отыскал ее взглядом, немного расслабился, и это она считала с него, и больше ее взгляд не отпускал. Она подошла совсем близко, как на ниточке, не отводя глаз. Что-то, наверное, надо говорить, подумала Зинаида.

Ах да! Есть ведь определенные правила поведения барышень на все случаи общения с мужчинами! Черт, вспомнить бы еще, как там предписано верно себя вести в пункте, скажем, первом: «встреча», или, блин, «свидание», или «встреча-свидание номер два»? Для начала неплохо бы поздороваться, это же по правилам? И смотреть желательно в сторону или рассеянно «на предмет», ну точно не прямо в глаза…

– Ты не звонил,　– так и не отведя взгляда и задвинув любые правила подальше, констатировала Зинуля. Не обвинила.　– И я подумала самое плохое. О тебе. О себе. О нас. Плохое, и очень больно думала. И попрощалась с тобой. Совсем.

Поздоровалась! Красотуля! Все-то через пень-колоду!

– Черт! Зи-ин! Я совсем не поэтому не звонил!　– Он перепугался, да так явно, что она видела его испуг.　– Я хотел… думал пригласить тебя в готовую квартиру… так решил! Но не получилось, как задумал!

Он не отводил тревожного взгляда, старался объяснить не словами.

– Понятно,　– кивнула Зинаида, ни черта не поняв из его путаного объяснения, и вспомнила дедушку Леву.　– Имел стратегический план.

– Да, его!　– обрадовался Захар пониманию.　– Но обстоятельства, пришлось менять и решать все на ходу!

– Значит, если бы не обстоятельства, ты не появился бы?　– совсем уже не понимая, о чем идет абстрактный разговор, что-то еще пыталась прояснить для себя Зинаида.

– Как это не объявился?　– проявлял в свою очередь чудеса «сообразительности» Захар Игнатьевич, между прочим, единичный суперспециалист в стране, а хрен его знает, может, и в мире!

– Так же как до сегодняшнего дня,　– улыбнулась Зинаида.

А вот сделалось ей, непонятно почему, легко и радостно на душе, как в детстве на больших качелях, когда раскачиваешься сильно-сильно, до предела, и становится и страшно, и дух захватывает, и весело, и летишь высоко, высоко счастливая!

– Так!　– начали доходить до господина Дуброва последствия сотворенной им же самим ситуации.　– Наверное, я что-то не так придумал.

– Может, и здорово придумал,　– улыбалась Зинуля,　– я же не знаю основной концепции твоего грандиозного плана! Что там первым пунктом? Мы должны стоять здесь?

– Нет!　– спохватился Захар и протянул ей букет.　– Это тебе.

– Красивенько. Спасибо,　– поблагодарила Зинаида.

– Идем!　– воодушевился Захар.　– Там еще многое не доделано, совсем не так, как я хотел. Посмотришь!