Сто удач и одно невезение

– Думать буду! Разрешения надо спросить, он уж там, куда ходить нельзя, однако!　– проскрипел песню голос пугающий.

Другой, знакомый, но так и не опознанный голос что-то ответил. Уговаривал, понял Захар по интонации.

– Иди!　– повелительно и безоговорочно, повысив все тона, отповедью приказал голос.　– Не мне решать!

А Захар поплыл от напряжения в привычное уже пустотье, перестав слышать жизнь вокруг.

И так, без возврата в сознание, в видение и слышание реальности, начался его путь назад, оттуда, «куда ходить нельзя»!

Мужики потом рассказывали: три дня сидели, ждали приговора шаманского. Он не выходил, слышали только бубен, пение горловое, какие-то звуки завораживающие, странные, но издалека, их чукчи близко не подпускали к шаманскому чуму и сами не ходили – табу! На четвертый день, совсем рано утром, появился перед ними шаман, тихо, без единого звука, как из ниоткуда материализовался, так они его сразу и не узнали – постарел лет на двадцать! И строго так, словно они провинились в чем, отослал:

– Уезжайте! Приедете за ним через тридцать три дня! Вернуться разрешили, а жизнь он пока не заслужил! Уходите, быстро! Чужим здесь нельзя сейчас!

Да так сказал, что мужики бывалые, видевшие-перевидевшие много чего на свете, в нарты попрыгали и деру дали, словно черту в пасть заглянули! Во как бывает, в жизни-то!

Захар же эти три дня и три ночи находился в глухом безвременье, в пропасти, где смертному заказана дорога!

Где-то очень далеко, еле различимо в пространстве, стучало сердце похожими на тамбурин гулкими ударами – тук-тук-тук-тук! Он различил через затягивающую серость непрогляди, уловил этот звук, единственное напоминание о жизни, и пошел на него!

Рвался из всех сухожилий, разрывал вены, артерии, связки – на звук, на звук, на звук,　– напоминание о еще существующей где-то жизни! Тук-тук-тук-тук – утробно, как бег крови в венах, страшно оттого, что ты его услышал, и обнадеживающе маня, оттого что ты его услышал!

Тук-тук-тук-тук-тук!!! Громче, громче. Отчетливей!

И вдруг Захар осознал, что он олень! Вожак! Самый сильный, самый разумный, самый выносливый из стада, молодой олень! Единственный сильнейший вожак!

Он уводил охоту от своего стада, от самок и оленят, далеко, через тропы, через низкорослый ельник, в болото. И заигрался, увлекся, перехитрив преследователей, завел в топь, но и сам попал! От лишней глупой гордости, радости победителя – попал!

И увяз! Сильно. Смертельно! Провалившись всей тушей, четырьмя ногами, до самой спины! И слушал этот трагический барабанный набат, поменявший окрас звука:

– Тум-тум-тум-тум!

Совпадавший с ритмом его тока напуганной крови, с его борющимся за жизнь сердцем!

– Тум-тум-тум-тум-тум!

Он знал наверняка, понимал, что у него есть только один шанс, последний, и вложил в этот шанс все силы, всю энергию, данную ему от рождения до сего рокового дня! Он вдохнул холодящего морозного воздуха всей мощью груди, собрав в этот вздох и последний порыв всю гордость и ответственность вожака, самца-победителя – и рвану-у-у-л!!!

И выгреб через жижу смертельную, встал на твердь передними ногами, уперся в последней, крайней силе и вытащил себя, тело, жизнь из смрада болотного!..

Тум-тум-тум-тум-тум!!!　– колотилось победно его сердце!

Он знал про этот лес все! Про каждую травинку, полянку, лесинку, деревце, знал, жил вместе с ним, там щипнул и пережевал то, что требовалось для восстановления сил, там облокотился о дерево и, закрыв глаза, впитывал в себя силу вековую, там перестоял на полянке, подпитываясь могуществом земли-травницы!

И вскинул гордую голову, и огласил лес победным ревом жизни…

И пошел, пошел на зов, запах своей самки, своих детенышей, своего подвластного стада, которые чувствовал, осязал за километры.

Тум-тум-тум-тум!

Звало что-то, будоражило, звало и пугало…

И гордый бег оленя-победителя становился легче, легче, меняя ритм, динамику, направленность устремлений, перевоплощаясь в огромную птицу. Рога превращались в крылья невозможного размаха, глаза увидели то, чего не мог видеть олень!

Взмах, еще один… и он летел! Он все знал про потоки воздуха, ветер, управление ими, вписывание своего тела в эти потоки!

Он был горд, прекрасен и свободен, как никто на свете! И пролетавший, меняющийся пейзаж внизу казался маленьким и глупым.

Он уловил запах!

Жизнь! Жизнь, которая даст и продлит, помогая окрепнуть, его птенцам и ему…

Тум-тум-тум-тум!　– застучало сердце, готовясь к атаке!

Добыча! Победа! Жизнь!

Он изменил расположение огромного крыла, выставляя его на спуск, он играл с воздухом, ветром, природой, он руководил и принимал решение, куда и как лететь – сейчас, добыча! Он чувствует ее запах, страх и смертельную настроенность ее тельца, еще не видит, но чувствует! Я победитель! Я здесь вожак, я чувствую тебя и знаю, что ты уже мертва, потому что ты продолжение моей жизни и жизни моих птенцов! И я возьму тебя! И он пикирует, легко, как дышит,　– вниз, вниз, к добыче! Вон она, мечется, пытается спастись, спрятаться, убежать, но он знает, что поймает ее прямо сейчас! И его орлята, его потомство будут сыты и будут жить!