Стоя на краю неба

– Лучевые пушки, которые для разгона демонстраций, – пояснил Замми. – Они не убивают, но если под луч попадешь, то очень больно… – Гермо чуть не плакал, улыбка, которой он ответил Ри, пропала. Джессика успокаивающе погладила его по руке. – За что?! Они не дают выйти тем, кто отравлен, они сказали, что это инфекция, или вирус какой-то, я не понял… Там не только пушки, там люди… Они тоже не дают выйти никому… Да что мы такого этой планете сделали?! И мальчишки плачут… постоянно плачут, уже несколько часов… А в Комнатах что творится, не передать! Я пытался блокировать, так система сама снимает блоки. Там такой хай стоит, все только про рауф и говорят… Что нас вообще убивать надо… За что?!

– Так, – Ри перешел на командный тон: – Быстро, по сумкам этих всех, и уходим. Джессика, не надо брать вещи, с ними ничего не случится, я потом кого-нибудь пришлю за ними, если тебе это вообще надо. Сумки есть?

– Есть, есть. – Гермо бросился в комнату. – Сейчас, мои хорошие… Ксини, держи Вудзи, понял? Крепко держи!.. Джесс, куда Брида и Тринадцатого?

– Подожди, я сейчас сама, – отозвалась Джессика. – Простите, а как вас зовут?

– Как меня звали в твоем сне? – спросил Ри.

– Ариан, – ответила она чуть слышно.

– Верно, – кивнул он. – Сейчас меня зовут Ри. Похоже, правда?

– Да, – эхом отозвалась Джессика. – Действительно, похоже.

* * *

Скрипач сидел на высоком парапете и, не отрываясь, смотрел на огромный экран, расположенный на крыше здания, стоящего напротив университета. По местному вещанию транслировали городские новости, сейчас, видимо, ради экономии времени – в двухмерке. Камеры, расставленные вокруг Зеленого квартала, фиксировали происходящее – наспех сооруженное карантинное заграждение, ярко освещенную пустую улицу и тех, кто нашел силы как-то подойти к периметру. По большей части – уже неподвижных. К периметру была подогнала техника – уродливые серые машины с торчащими над кузовами серыми решетками пушек.

– …как известно, не смертельное оружие совершенно безопасно для здоровья. Оно вызывает лишь неприятные ощущения, препятствует переходу зараженными линии периметра. Этиология заболевания сейчас выясняется… – вещал диктор. – Просьба сохранять спокойствие и не нарушать границ зараженной зоны, а также не проявлять излишнюю инициативу…

На площади перед зданием собралась уже изрядная толпа, народ переговаривался, тут и там слышались взволнованные голоса. Скрипач, слушая разговоры, идущие вокруг него, понимал, что это – то самое и есть. То, чего они ждали.

Ненависть была вокруг.

Ненависть в чистом виде.

«Мразь такая… натащили заразы, а если это опасно для нас? Центр города, и никто не знает, что это такое! А если пострадают дети? Душить надо эту пакость, давить! Куда только смотрит правительство?!»

«Интересно, – думалось Скрипачу, – сколько всего людей сейчас отрабатывают эту программу?

Сколько сидит в сети, перед терминалами, и сколько хором мыслит на одной волне? Особенно, конечно, стараются «батарейки» – правильно, они объединены в сообщества, а у единомышленников хор получается куда как стройнее, чем разрозненные голоса.

Ненависть…

Это все создавалось ради таких моментов – если ненавидеть вот так, массово, можно сделать мысль материальной. И она сработает, как нужно тем, кто ее инициировал. Вместо жалости к погибающим разумным появится такая ненависть. Не желание помочь, спасти. Нет. Желание – добить. Добить, потому что опасность. Неизвестная, а оттого особенно пугающая.

И ведь это только первый шаг…

Будут и следующие.

Кто там на очереди? Когни? Нэгаши? Что приготовлено для них? В чем будут виноваты они? Если рауф принесли болезнь, то этим, вероятно, достанется что-то еще.

Кто-то из них осквернит какую-нибудь местную святыню.

Кто-то убьет ребенка.

Сейчас невидимые нити структуры пришли в движение и начали стягивать разрозненные элементы между собой – легко, непринужденно, свободно.

Головоломка давным-давно была сложена, – думал Скрипач. – Их учили этой ненависти, исподволь, потихоньку. А сейчас дали право голоса. Право ненавидеть. Всего-то и надо было – напугать.

Этого оказалось более чем достаточно…»

– Твари проклятые! – крикнул кто-то неподалеку. – Да что ж военные ничего не делают?! Жечь надо! У нас же дети!..

– Жечь, жечь!.. – подхватили голоса в толпе. – Как можно сравнивать вообще!.. Хватит уже этой толерантности, развели бред какой-то!..

– Кто нам важнее – собственные дети или шлюхи из внешки?!

Ну конечно, дети.

Кто бы в этом сомневался.

Все логично и просто.

И никто не пострадает… тысячи рауф не в счет.

Ит, уже без личины, кое-как протолкался сквозь толпу, тоже взобрался на парапет и сел рядом со Скрипачом.

– Сделал? – не отрывая глаз от экрана, спросил тот.

– Угу, – кивнул Ит. – Повторил ее же фокус с Вудзи Анафе. Только без такого криминала, конечно. Понять ничего не успеет.

– Правильно, – одобрительно кивнул Скрипач. – Карму исправить не хочешь?

– Хочу, – тут же отозвался Ит. – Очень хочу.

– Тогда пошли, – Скрипач соскочил с парапета. – Угоним что-нибудь или пешочком прогуляемся?