Стоя в чужой могиле

Он не поехал лифтом — решил подняться по лестнице: на последнем обследовании доктор сказал, что небольшие физические нагрузки пойдут ему на пользу. Но приходилось держаться за перила, а на полпути он остановился перевести дыхание. Он открыл дверь в ОРНП и постоял на пороге. Кабинет застыл во времени — полупустые коробки, мусорные корзины опорожнены и ждут, когда их снова наполнят. Маркеры, скрепки, авторучки. Немытые кружки. У себя на столе он нашел чистый лист бумаги, поставил на нем число и в общих чертах описал свою встречу с Салли Хазлитт. Расписавшись, он открыл ее дело, подколол лист к обложке. Он обратил внимание, что на столе Коуэна, как обычно, царил порядок — на случай, если заглянет начальство. На столе лежал степлер с фамилией КОУЭН; тот купил его лично после того, как все предшественники инструмента бесследно исчезли. Ребус взял степлер и сунул в карман, как некогда все остальные. Затем он вышел из офиса и начал спускаться по лестнице.

День для езды выдался неплохой, и Ребус был не в настроении останавливаться. Бак он заполнил по пути на Феттс-авеню и знал, что бензина для поездки на север ему хватит. Он пообещал себе, что запишет своего старого боевого коня на полное техобслуживание и мойку, когда все закончится. Постукивая пальцами по баранке и слушая диск «Назарет»,[83] Ребус вел машину. Он ни о чем не думал, кроме самой поездки и отдельных отрезков пути — вот кончились двойные сплошные, вот он миновал очередной ориентир: дорожные работы близ Питлохри и «Хаус оф Бруар»; знакомые дорожные указатели, сообщавшие о местах, где ему вряд ли доведется побывать — например, в «Вальсирующих водах» и Киллиекранки. На большей части холмов все еще лежал снег. Овцы щипали траву, не обращая внимания на бесконечную череду грузовиков, фургонов и машин. Ребус вспомнил слова, которые сказала ему Шивон Кларк, когда они подъезжали к Чанонри-Пойнт: «Мы живем в маленькой несерьезной стране… ее бывает трудно понять». Она обвинила его в том, что он вмиг ощетинился… что ж, реакция была естественная, но на самом деле он был согласен с ней.

Пятимиллионный народ, сбившийся в стадо, словно в страхе перед стихиями и необъятным ландшафтом; народ, цепляющийся за понятия общности и единой истории, о чем говорилось и намекалось в книге Нины Хазлитт. Тут даже маньяки были полезны, ибо если существовали «они», то были и «мы», а коль скоро имелись «они», было на кого свалить вину…

Эвимор.

Инвернесс.

Мост Кессок.

Дальше — Манлохи, Авох, Фортроуз.

Наконец он добрался до места: строй домиков на побережье — Роузмарки.

Грегора Маграта на террасе не было. Потрепанный оливковый «лендровер» припаркован где был. Ребус постучал в дверь и замер в ожидании. Когда ответа не последовало, он заглянул в окно гостиной — и там никакого движения. Он увидел фотографии в рамочках на книжной полке, потом выпрямился и, прикрывшись от ветра, закурил; затем подождал у остывавшего «сааба», глядя на море. На берегу лаяла собака — где-то справа от Ребуса; хозяин отстал от нее на много десятков ярдов. У края воды кто-то стоял. Солнце светило в глаза, и Ребус из-под ладони смотрел на человека, который брел вдоль линии прилива. Не потрудившись закрыть машину, он пошел параллельно, и ветер швырял песчинки ему в лицо.

— Мистер Маграт! — позвал он.

Маграт посмотрел в его сторону, но потом отвернулся, словно Ребуса и не было. Он показал спину, когда Ребус окликнул его во второй раз.

— Опять вы.

В голосе Маграта звучало раздражение. Он пинал влажный песок и смотрел, как ямка заполняется водой.

— В чем дело? — спросил Ребус. — Нет сил посмотреть мне в глаза?

Маграт принял вызов, и двое мужчин какое-то время стояли в молчании.

— Как вышло, что никто не знает про вашего брата? — спросил Ребус, понизив голос.

— Кенни? Все знают Кенни.

Ребус кивнул:

— Здесь — может быть. Но за все телефонные разговоры с Питером Блиссом… за годы работы в ОРНП… и в мой приезд, и в приезд Блисса…

Маграт отвел глаза, его вниманием вновь завладел песок. Он открыл было рот, но ничего не сказал. Лишь волны шумели, набегая на берег, да завывал ветер.

— Вы так интересовались нагрузкой в отделе; вы донимали своего приятеля Блисса, требовали подробностей.

— Разве это не мое детище? — возразил Маграт.

— Ваше, — согласился Ребус. — Но я думаю, за этим стоит нечто большее. В один прекрасный день к вам заявляется женщина по имени Нина Хазлитт, а вскоре вы вдруг подаете в отставку, и все удивлены. Отдел — ваше детище, и вы неожиданно от него отрекаетесь. Вы переезжаете на север, поближе к брату…

Когда Маграт ничего не ответил, Ребус продолжил:

— Нина Хазлитт пришла к вам, потому что ей померещилась связь между исчезновениями ее дочери и Бриджид Янг. Ниточкой была сама дорога А9. Она считает, что вы были добры к ней, выслушали ее. Но, как вы сами признались, вы с этим делом не продвинулись ни на йоту и никого им не заинтересовали. — Ребус помолчал. — Думаю, вы даже не пытались.

Маграта передернуло, и он пошел обратно. Ребус следовал по пятам.