Стойкий запах лосьона

- Ничего, пожалуйста, - она проводила его до двери...

25

Когда сестра пришла с работы, Костюкович был дома. Сели обедать.

- Ты сегодня идешь на ночь? - спросила сестра.

- Да.

- Отделение забито?

- Нет, места есть. Тебе положить кого-то надо?

- Упаси Бог! Так просто спросила.

- Я был у главного и в прокуратуре. Показал им стекла.

- Чем кончилось?

- Следователь обрадовался, мы хорошо расстались. А наш жлоб проглотил ежа, но сделал вид, что это гладкая устрица.

- Я выполнила твою просьбу, узнала, кто подарил Погосу лосьон.

- Кто же?

- Этот шустрый Сева Алтунин.

- Странно. Что солидного Погосова может связывать с этим прохиндеем?

- Я уже говорила тебе, что общительность Погосова не знает меры, он обрастает людьми без разбора.

- А он не сукин сын?

- Погос?! Ну что ты! Он очень добр. Просто безалаберный, всеядный в знакомствах. Почему тебя это так интересует?

- Просто возникла одна ситуация. Хочу разобраться.

- Что за ситуация? При чем здесь Погос?

- Пытаюсь понять. Пойму до конца - расскажу.

- Что тебе дать с собой на ночь?

- Плавленые сырки есть?

- Есть.

- Сделай бутерброды с колбасой, плавленый сырок и помидоры.

- Хватит?

- Вполне...

Курсы сократили на неделю: профессор, который вел один из циклов, срочно уехал куда-то в Россию, где у него умерла сестра. И Сажи на неделю раньше вернулась домой.

Квартира была запущена, накопилось грязное белье. Стирального порошка в доме не оказалось. Взяв большую сумку, она ушла в город, купила порошок, заглянула на рынок, вернулась, затолкала белье в "Вятку", убрала квартиру, позвонила свекрови, что в школу за сыном пойдет сама. Так прошел день. Вечером, выкупав сына, уложила спать, почитала ему на ночь сказку, и он, счастливый, что мама приехала, спокойно заснул. Муж вернулся с работы поздно. Человек молчаливый, замкнутый, он никогда не вникал ни в ее работу, ни в домашние дела. После первых трех-четырех лет замужества ей стало казаться, что он поглощен одним: догнать какую-то свою жар-птицу, но с каждым годом птица эта улетала все дальше. Муж был старше на тринадцать лет, и сейчас, после двенадцати лет замужества, она ощутила, что эта разница как бы удвоилась. И Сажи примирилась.

Посидев с полчаса, они немногословно поговорили, и каждый занялся своим. Сажи ушла на кухню, где был второй, параллельный, телефонный аппарат, и позвонила Костюковичу домой. Сестра его ответила, что тот на дежурстве. Сажи набрала ординаторскую, долго никто не отвечал, затем трубку сняла дежурная сестра и сказала, что доктора вызвали в приемный покой...

Утром следующего дня Сажи вышла на работу. В отделении ничего не изменилось, не было никаких новостей, шла все та же спланированная больничная жизнь: вскрытия, биопсии, некропсии... И на ее вопрос: "Что тут нового" - Коваль, замещавший Сажи, ответил: "Перчаток и скальпелей как не хватало, так и не хватает..."

Побыв с час у себя, она пошла в главный корпус, заглянула в ординаторскую 2-й неврологии, но ей сказали, что Костюкович в палате тяжелого больного. И она направилась к главврачу...

- Так что, господин Михальченко, будем делать? - спросил Левин. Рискнем?

- В ваших соображениях нет ни одного изъяна. Кроме одного, - сказал Михальченко.

- А именно?

- Вдруг все окажется не так. Можем напороться.

- Ну давай еще раз пройдемся по моему сценарию. Я буду говорить, а ты сокрушай его, возражай, предложи что-нибудь свое. Не обижусь.

- В том-то и дело, что у меня все вразброс, а соединить нечем. Что ж, давайте рискнем. Вы Чекирде высказывали свои предположения?

- Нет, еще рано, - ответил Левин.

- Значит, делаем так: я отправляюсь с Рудько на пост ГАИ на Волынское шоссе, перехватываем Дугаева. Вы сидите здесь и ждете моего звонка. Если наш разговор с Дугаевым что-то даст, я звоню вам и вы сразу же - на пивзавод. И Бог нам в помощь!

- Дрожат коленки?

- У меня всегда, в таких случаях, когда хожу втемную, начинается нервная зевота. А у вас?

- Закладывает уши.

- И сейчас?

- Вроде еще нет, слышу тебя хорошо.

- Значит, завтра мы с Рудько едем встречать Дугаева.

Главврач принял ее сразу, и Сажи, едва увидев его подобревшую вдруг физиономию, почувствовала, как у нее натянулась кожа на скулах и по лицу пронесся горячий ветер - признаки закипавшего гнева. Но сдержавшись, она сухо поздоровалась и так же сухо сказала:

- Доктор Костюкович вам уже сообщил, что стекла Зимина у нас есть? Через два-три дня я представлю вам протокол вскрытия и бланк гистологии.

- А большего и не нужно, Сажи Алимовна! - с энтузиазмом произнес главврач, словно только на нее и надеялся. - Работайте спокойно.

- Я принесла вам заявление: из больницы я ухожу. В конце месяца, - и она положила ему на стол листок бумаги.

- Как?! Почему? - оторопел главный. Каким бы он ни был, он все же понимал, что найти равного ей завотделением будет очень трудно, непросто будет найти и такого патогистолога, как Каширгова. - Ну что вы, Сажи Алимовна! Не спешите, подумайте. Ну произошло недоразумение! Инцидент исчерпан. Я вас не отпущу.