Столешников переулок

– Серьезней не бывает, – подтвердил Макс. – В самоубийстве ведь что главное? Подойти к делу серьезно, чтобы с первого раза получилось. Со мной в восьмом классе училась одна прибацанная. Решила она застрелиться, потому что некрасивая и никто ее не любит. Нет бы расспросить опытных людей, узнать, как лучше сделать, а то приставила пистолет снизу к подбородку и нажала курок. Пуля прошила голову насквозь, но не убила. Только повредила язык и глазной нерв. И стала эта некрасивая дура еще и шепелявой и косоглазой – без смеха не глянешь, без слез не расскажешь! А на вторую попытку духу не хватило.

– Пойду посмотрю, что он делает, – решила Кристина, отнесясь к побасенке Макса слишком серьезно.

– Давай, – разрешил он. – Сейчас братан мимо пробежит, в ванную, с двумя флаконами шампуни. Выльет на голову оба. Проследи, чтобы не захлебнулся шампунем.

– Шутишь, да?! – произнесла девушка с улыбкой, с которой обычно била, но не ударила и к Олегу не пошла.

Ее улыбка наводила на мысль, что Кристина даже глупее, чем старается иногда показать. Она была бы хорошей парой Жене.

Угадав, наверное, чужую мысль, Макс вспомнил:

– Вчера Хмурого встретил, привет тебе передал, просил позвонить. Он у Камиля живет. Торгуют вместе, контейнер на рынке держат. Говорит, наш телефон не отвечал, вот Женя и решил, что нас выселили.

– Стас, бывший шеф его, просил позвонить.

– Хмурый уже покаялся перед ним. Грозится вернуть все до копейки, – рассказал Макс. – Зачем тогда воровал?!

– Мне кажется, что верующими становятся те, кто знает, что нагрешит, но хочет поделиться ответственностью. 8:-)

– Черт их знает! – весело сказал Макс и предложил: – Ешь еще, не стесняйся! Хочешь, жвачку бери, без сахара. Или тебе больше с крылышками нравится? – обыграл он рекламу гигиенических прокладок. – Мала́я без ума от них. Говорит, прямо улетает!

Девушка снова ударила его в грудную клетку и произнесла последний аргумент спора:

– Дурак!

Макс обхватил ее голову рукой и сдавил, прижав к себе. Кристина жалобно запищала, пытаясь вырваться.

– Я мстю и мстя моя ужасна! – озвучил свои действия Макс и отпустил девушку.

Кристина тут же набросилась на него, причем ей явно нравилось, что Макс так легко с ней справляется.

Наблюдать, как милые тешатся, еще скучнее, чем их ссору.

Восходящее солнце

приподнимет макушкой

одеяло облаков

и запалит розовым

холодные капли пота

на зеленой шерсти земли,

взопревшей

от ночных кошмаров.

Антонина Михайловна не стала заходить в комнату, лишь просунула в приоткрытую дверь сухую голову и с надеждой и в тоже время с готовностью выслушать отказ, попросила помочь. Русский человек уверен, что все человечество обязано помогать ему и что обязательно пошлет его подальше. Договариваться об этой помощи Антонина Михайловна начала недели две назад, когда ей наконец-то подобрали квартиру в старом доме в районе Нового Арбата и пообещали выделить машину для перевозки вещей. Случилось это после победы Ельцина на президентских выборах и после исполнения бравым генералом лебединой песни – подписание пакта о капитуляции в разборке с чеченцами. Макс шутил, что их дом отдают как контрибуцию.

В комнате Антонины Михайловны было всего два стула, деревянные, такие уже лет сто не делают. Да и остальной мебели всего-то платяной шкаф, темно-коричневый, наверное, из того же гарнитура, что и стол в Жениной комнате, овальный раздвижной стол, железная кровать и тумбочка для посуды, на которой стоял черно-белый телевизор с отломанным переключателем каналов. Вещи были упакованы в коробки, тюки и узлы. Скорее всего, Антонина Михайловна сделала это две недели назад и с тех пор спала на голой сетке. На посеревших от пыли, желтоватых в сине-красный цветочек обоях выделялись более светлые прямоугольные пятна, наверное, раньше там висели фотографии или картины. Пол выметен и вымыт, даже в углах за мебелью ни соринки. И окно вымыто. Березке на парапете дома напротив казалась отсюда чуть длиннее и тоньше.

Макс и Олег курили, рассматривая мебель. Рядом с ними стоял Ихтияр, на котором поверх одежды был длинный темно-синий фартук, что делало татарина похожим на дореволюционных дворников. Видимо, Антонина Михайловна наняла его – уж слишком суетился. Да и не тот он человек, чтобы бесплатно что-нибудь сделать.

– Начнем?

– Сейчас, докурим, – сказал Макс. – Каждая работа, большая или маленькая, начинается с большого перекура. – Добив сигарету, он хотел швырнуть окурок на пол, но заметил, как скривилась Антонина Михайловна. – Уже не ваша комната! – весело поддел он старушку.

– Ну, да, – согласилась она и сразу сникла, будто на произнесение этих слов ушли последние силы.