Столичные игры

– Александр Викторович, в замужестве каждая женщина ищет свое. Кто-то, как плющ, обвиться вокруг дерева – и придушить. Кто-то ограду от мира – как в тюрьме. Кто-то опору, чтобы ходить с палочкой.

– А вы?

– Доверие. Потому что ошейник и поводок, под любым соусом, для меня блюдо несъедобное. Я не смогу жить с человеком, который будет меня ограничивать.

– Даже если вам будет угрожать опасность?

– Я не бессловесная скотина. Сергей Никодимович был идеальным супругом, потому что понимал это. Мы могли поговорить, найти общий язык, выработать стратегию… кто еще будет со мной так же считаться?

– Не знаю. Это сложно…

– Вот. Я не спорю, у большинства мужчин здесь и сейчас прописано, что женщину нужно любить, лелеять, холить, защищать… Это чудесно. И этому можно только порадоваться, позавидовать… но как быть, если ты не вписываешься в эти рамки?

– Вам сложно, Мария Ивановна.

– Мне – никак, Александр Викторович. Мне просто будет – никак. Не стоит начинать отношения, если не хочешь закончить их… тюрьмой.

– Да, вы не выживете в неволе.

– Нет жизни в плену, – напела Маша. И улыбнулась. – Да, для меня жизни не будет.

Вот и решал сейчас в ночи отставной генерал-губернатор сложную дилемму.

Что хуже?

Позволить любимой женщине рисковать собой – с риском потерять ее, ведь не всегда можно успеть. Или ограничить, запереть и понимать, что тебя за это никогда не простят?

Что лучше?

Что хуже?

Неизвестно.

Как же хорошо и просто с другими женщинами. И как все сложно с этой. Единственной…

Или это так для каждого мужчины?

Или только с одной женщиной в мире? Той самой, что тебе Богом предназначена?

Благовещенский сидел на стуле, смотрел на спящую девушку и думал, что в мире все ужасно сложно. И ведь не мальчик уже, несколько войн прошел, женат был, дочь похоронил, а вот сидит, и мысли как у влюбленного сопляка.

Как так получается?

Женщины, милые, что вы с нами делаете?

Нет ответа…

Только насмешливо улыбается в окошко луна, подмигивает круглым золотым глазом, насмехается. Она тоже – женщина…

Глава 5. Сказки без развязки

– Мария Ивановна, я от вас подобного не ожидал.

– А уж я-то как не ожидала…

Я лежала в кровати.

Вульгарно и пошло, обзаведясь литром свежих соплей.

Да, вот такая вот я.

Сначала меня везли в карете, продуваемой всеми ветрами, потом раздели и потащили, потом в одном нижнем белье я скакала по холодной лаборатории, по полу, который был выложен плитами. Конечно, ноги замерзли, просто я на адреналине ничего не чувствовала, но организм-то остывал? Потом еще пока домой доехала – и сразу отключилась.

Мне бы хоть ванну горячую, сто грамм «наркомовских», я бы, может, и вытянула. Ан нет.

Сил потрачено было много, нервов тоже, меня просто свалило, где сгрузили. Вот и результат.

Сопли бахромой, слюни пузырями, и говорю я как потомственный француз – с таким прононсом, что любой врач сразу гайморит поставит. А то и что посерьезнее.

А простуда, чтоб вы знали, единственная болячка, которая вообще никакой магии не поддается. Только отлеживаться, только терпеть.

Чай с малиной, носки с горчицей, сок алоэ в нос…

И – лежи.

Романову это, мягко говоря, не понравилось. Но я не притворялась, я всерьез обсопливилась. Тащить меня в таком виде к государю – жестоко. Да и вообще…

Его величество в положение вошел, разрешил отлежаться неделю, вот я и лежала.

Играла с мелкими, отдыхала, старалась не думать о плохом.

– В этом вы все, женщины. Справиться с такими трудностями – и свалиться от дуновения ветерка, – продолжал выговаривать мне Романов.

Император – это другое, а Игорь Никодимович работал. У него дела, от моего насморка не зависящие.

Для меня эти дела начались к полудню следующего дня, когда я все-таки проснулась, чувствуя себя полностью разбитой, и выползла в гостиную.

Ваня и Петя пока еще лежали, порча по ним ударила крайне тяжело. Но Романов прислал своего мага воды, тот обещал поработать с мальчишками и все исправить.