Столкновение

Мы все же живем в удивительной стране. Утром слушал президента. И идеи у него интересные, все путем, но вот закавыка: между идеями и их окончательной реализацией — бездна. А идеи, даже частично реализованные, так и остаются лишь идеями. Благими намерениями, как известно, выстлана дорога в ад. Сколько шума было вокруг игорных автоматов, социологи, психологи, врачи, политологи пену подняли, как в хамаме — турецкой бане. Лас — Вегасы в труднодоступные для простого обывателя районы перевести — пусть богатенькие там усердствуют, летают на личных самолетах, просаживают свои состояния, нажитые неправедным путем. Психиатры даже открыли новую болезнь — игроманию. Но вот пена опала, а «однорукие бандиты» как стояли, так и стоят, щелкая своими электронными челюстями, даже активизировались. И заворачивают в игровые залы не только миллионеры, а простые, слабые люди, пораженные бесовским недугом, желанием разбогатеть на халяву. То же самое с рынками, давно на корню скупленными пришельцами из Закавказья, собственность — магазинчики, палатки, базы — так и остались в их руках. Выиграли разве что продавщицы, имеющие соответствующую прописку и разрешение на торговлю, — им хозяйчики вынужденно повысили зарплату, теперь она раза в три больше, чем у учителей, библиотекарей и служителей музеев. А цены на овощи, фрукты и зелень на Усачевском рынке как удерживали на верхней планке, так и удерживают, дорогих иномарок у рынка больше, чем у Государственной думы. А россияне из Подмосковья все так же жмутся со своей продукцией у рынка, как туземцы, прибывшие из резервации. Продажные журналисты тут же завопили с телеэкранов, что русские отродясь торговать не умели, а сейчас и вовсе разучились. Полистайте, господа нехорошие, историю, вспомните, как и чем торговала Россия с древних времен и в какие неизведанные дали забирались русские купцы.

Москву нынче не узнать, как грибы–поганки в теплую дождевую пору, полезли к небу сизые от натуги, причудливой формы небоскребы, царапающие тучи острыми шпилями башен и башенок. Не город — фата–моргана. А старый Арбат с его знаменитыми переулками ныне выглядит ветхим пенсионером, посиживающим на скамейке на Тверском бульваре, того гляди, и Арбат скоро раздавят архитекторы–громилы, поддерживаемые московским начальством. Я ничуть не удивлюсь, если на месте Серебряного бора воздвигнут пирамиду — точную копию пирамиды Хеопса. И притом найдутся десятки искусствоведов, которые станут утверждать, что без египетских пирамид Москва — не Москва, ну просто жить без них столица не может. Да и экономически выгодно: пирамида, мол, одновременно станет многоэтажным гаражом и торговым центром. А махните верст на триста от Москвы — оторопь берет: бездорожье, грязь, пустые брошенные избы, поля, заросшие чертополохом, как после нашествия Мамая. Сосед по подъезду, художник, на лето уезжает в родовое гнездо — поселок, неподалеку от Няндомы, Архангельской губернии, там у него еще дедов дом остался. Так в этот поселок скоро каменный век вернется, топоры из кремней делать будут.

Года три назад отправились мы с Машей в путешествие по Волге на теплоходе, до Чебоксар и обратно.

От причала отходили в дождь — первый дождь за лето. Каюта оказалась крохотной, грязноватой, с двухъярусными койками, общим туалетом, но все это были мелочи по сравнению с запахом речной воды и небесным простором, зависшим над каналом имени Москвы.

Путешествие на теплоходе не вернуло душевного равновесия, ибо глаза выделяли не роскошные виллы нуворишей, выросшие в природоохранной зоне Подмосковья, а серые избы на берегу, обезлюдевшие поселки, старух в ветхих платочках, просящих на дебаркадерах милостыню, пьяных подростков с озлобленными волчьими глазами.

Среди всеобщего запустения мелькнул чудо–городок Космодемьянск, чистенький, праздничный, где предприимчивые люди создали для туристов музей Остапа Бендера, утверждая, что городок сей и есть те самые, описанные Ильфом и Петровым знаменитые Васюки. В Космо- демьянске сохранился и прекрасный музей художника Александра Григорьева с полотнами Айвазовского, Коровина, Машкова, Юона, Кончаловского. А перекусить можно было в харчевне «На дне», где окрошка стоила семь рублей, а котлета двенадцать.

Блеснул в серой дымке и погас чудо–городок, где удивительным образом сохранился дух русского предпринимательства, и потянулись вновь вдоль берегов серые останки былой России. Одно утешало: на храмах кое–где возводились леса и глядели на Восток восстановленные кресты.

Но есть нынче в России и процветающие губернии. После увиденного глазам своим не поверил, то и дело ущипнуть себя хотелось — не сплю ли? А вышло так. Весной минувшего года шел я по Остоженке в аптеку, там лекарства дешевле и надежнее. Иду, радуюсь, что хоть Остоженку новоделами не изуродовали, и вдруг меня останавливает солидный мужик с пузцом, седой, одет с иголочки, при галстуке, и радостно так приветствует:

— Здравия желаю, товарищ командир!

Пялю я на него в изумлении глаза, а мужик тискает меня и со слезой в голосе бормочет: