Столкновение 2

Егор Светов не думал, что когда-либо ему придёт служить и тем паче воевать. Ни разу за всю бесшабашную юность в голове недоросля не мелькнула мысль об армии. Ну, как не мелькнула — мелькала, но осторожненько, тихо проскакивая на цирлях и опасливо поджав хвост. Имея за душой бронированный асфальтоукладчик в лице обличённого немалой властью папаши, Егор, по жизни, чувствовал себя достаточно уверенно, считая себя ухватившим за хвост голубые перья птицы счастья. Наседка-маман денно и нощно квохтала над сыночком и младшей дочкой, папахен регулярно подкидывал бабло на мелкие капризы и карманные расходы. И что, что семнадцатилетнее дитятко порой просаживало в ночном клубе за ночь среднюю зарплату квалифицированного рабочего? Нормально, не стоит заморачиваться, некоторые куда больше спускают. Дурь — это единственное к чему Егорка не прикасался. Предок под страхом смерти запретил даже думать о шприцах, порошках, косяках и прочей дряни. Не дай Бог! На эту тему отец высказался однозначно, по ходу пьессы мотая волосатым кулачищем перед носами отпрысков, причём мать, обычно вьющая из мужа веревки различной степени крепости, боялась даже заикнуться в защиту ненаглядных кровиночек. Прожив двадцать лет с Дмитрием Константиновичем бок о бок, она прекрасно знала черту, переступать которую не рекомендуется министерством здравоохранения. Здоровее и целее будешь. Зверь, просыпающийся в добром и покладистом супруге, не знал пощады. Четырнадцатилетний балбес о высоких материях не задумывался и границ не соблюдал, гормоны кипели, хотелось попробовать всего и сразу, что сыграло с нетерпеливым юнцом злую шутку. Егор по неосторожности был застукан папашей, который взял себе за правило ежевечерне просматривать записи камер видеонаблюдения особняка. Неусыпное око внешнего периметра засекло тогда ещё семиклассника в компании друзей, возвращавшихся с лицея. Одноклассники Егора происходили из той же среды: богема, бизнес, высокопоставленные чиновники. Детям простых смертных ход в элитное учебное заведение был заказан и курили они, к слову, трубку с элитным виргинским табаком, а не какую-нибудь тараканью хрень из магазина за углом, хотя на последние обстоятельства отцу было плевать с высокой колокольни. О продолжении томного вечера Егор друзьям благоразумно не рассказывал. Воспоминания о жестокой порке крепко удерживали от откровенности… Отец лично всыпал ему ремнём в гараже, пока два держиморды-секьюрити придерживали голозадого пацана, орущего на все лады. Обидно было до глубины души, но урок прочно отложился в памяти. Граница, проведённая отцом, стала настоящим неприступным бастионом, ведь к «физике» плотно привязывались моральные наставления и обещания дать пинка под зад и выгнать из дому, если сынуля нарушит запрет. И судя по молчанию матери, слова имели немалый шанс стать реальностью, поэтому повзрослевший парень берегся и придерживал от ошибок излишне ветреную сестру. Дабы избавить сына от соблазна и лишнего времени, отец записал его в секцию бокса. Увильнуть от почётной обязанности не представлялось возможным: отвозил и привозил Егора в клуб один из охранников, который на просьбы и слёзы не реагировал.

Жизнь за границами поместья, спортивного и ночных клубов проносилась мимо него. Что там может быть интересного? Окончание школы, выпускной, университет, первый курс, второй курс — набившая оскомину рутина. Взорвали очередную бомбу, к каким-то чертям разнесли несколько кварталов в далеком Хабаровске, террористы снова взяли заложников, американцы и европейцы грозятся санкциями. Ха, да они с каменного века чуть что, так не пускают мамонтов в чужое поле. СПИД пережили и этих переживём, так думал Егор. Хотя родители думали иначе. Отец уверенно держал нос по ветру, говоря о грядущих больших переменах в стране и в мире. О чём думала Катька, осталось неизвестным. Сквозняк, гуляющий в прелестной головке сестры, не выносил наружу ничего, кроме слов и грез об очередной тряпке.