Столп огненный

Он глядел ей вслед, пока ее фигурка не скрылась в отдалении.

2

Пьер Оман де Гиз подстригал свою рыжеватую бородку, собираясь ко двору в Лувр. Он уже давно стриг бородку клинышком, стремясь больше походить на своего господина и дальнего родственника, двадцатиоднолетнего Анри, герцога де Гиза.

Он всмотрелся в свое лицо. Кожа за минувшие годы стала суше, отчего в уголках глаз и у рта появились красные пятнышки, а под волосами кожа и вовсе шелушилась. Такие же красные пятна возникли на тыльной стороне коленей и локтей, и эти места жутко чесались. Семейный врач де Гизов назвал причиной чрезмерное пребывание на солнце и прописал мазь, от которой как будто стало еще хуже.

В комнату тихо вошел двенадцатилетний приемный сын Пьера Алэн. Низкорослый, робкий, он больше смахивал на девочку. Пьер отправил его к молочнику за молоком и сыром, и мальчик вернулся с кувшином и кружкой.

– А где сыр? – спросил Пьер.

Мальчик помялся, но ответил:

– Сегодня кончился.

Пьер посмотрел ему в глаза.

– Врешь. Ты просто забыл.

Алэн перепугался.

– Нет! Я не вру, честно.

И заплакал.

На плач прибежала костлявая служанка Нат.

– Что такое, Алэн?

– Он соврал мне и боится, что его побьют. Тебе чего?

– Священник пришел. Жан Ланглэ.

Это имя сам Пьер дал Ролло Фицджеральду, самому многообещающему среди изгнанников, что обучались в Английском коллеже.

– Пусть поднимается. Забери этого плаксу. И найди мне где-нибудь сыра на завтрак.

С первой встречи Пьер и Ролло виделись дважды, и всякий раз англичанин казался Оману удачнейшей находкой. Он отличался умом и преданностью делу, а в его глазах пылал священный огонь. Протестантов он ненавидел всей душой по той простой причине, что его семью разорили протестанты Кингсбриджа, родного города Ролло – то есть Жана. Пьер возлагал на этого человека немалые надежды.

В дверном проеме появился священник в длинной сутане и с деревянным крестом на цепочке.

Они обменялись рукопожатием, и Пьер закрыл дверь от любопытных ушей.

– Та молодка – ваша жена? – спросил Ролло.

– Упаси боже! – воскликнул Пьер. – Мадам Оман де Гиз нынче фрейлина при Вероник де Гиз. – Он солгал, не моргнув глазом: Одетта была служанкой, никакой не фрейлиной, но посторонним этого знать не полагалось. – Ее нет дома. – Одетта ушла на рыбный рынок. – Женщина, которая вас впустила, из прислуги.

Ролло заметно смутился.

– Прощу прощения.

– Ерунда. Добро пожаловать в мое скромное жилище. Большую часть времени я провожу в семейном особняке де Гизов на улице Вьей-дю-Тампль, но если бы мы с вами стали встречаться там, нас бы увидели добрых два десятка человек. У этого места имеется неоспоримое преимущество – оно настолько непримечательное, что никому не придет в голову здесь подглядывать и подслушивать. – На самом деле Пьеру отчаянно хотелось съехать из этой лачуги, но пока он не сумел убедить молодого герцога, что нуждается в комнате в семейном особняке. Да, теперь он был старшим среди всех советников де Гизов, но, как обычно, те не спешили достойно вознаградить Пьера за его труды. – Как дела в Дуэ?

– Превосходно. С тех пор как папа отлучил Елизавету, к нам присоединились еще пятнадцать молодых англичан, все добрые католики. Вообще-то Уильям Аллен прислал меня доложить, что мы почти готовы отправить первую группу обратно в Англию.

– Каким образом?

– Отец Аллан поручил мне возглавить эту группу.

Правильный выбор, мысленно одобрил Пьер. У Ролло достаточно талантов, чтобы заниматься не только тайными церковными службами.

– И что вы надумали?

– Мы высадим группу в сумерках в какой-нибудь укромной бухточке, и за ночь они доберутся до замка моей сестры, графини Ширинг. Она многие годы проводила тайные мессы, и у нее в помощниках немало священников. Оттуда наши люди разбредутся по всей Англии.

– Насколько надежна ваша сестра?

– Ей можно доверять безоговорочно, если, конечно, обойдется без кровопролития. Боюсь, крови она не приемлет. Никогда не понимала, что насилие порой необходимо на благо церкви.

– Женщина. – Пьер философски пожал плечами. Ему понравилось, что сам Ролло признает необходимость насилия.

– А что в Париже? – поинтересовался Ролло. – В Дуэ мы получали тревожные вести.

– Сен-Жерменский мир стал для нас серьезным ударом, не буду отрицать. Папа Пий Пятый решительно настроен истребить всех протестантов до единого, но вот король Карл с ним не согласен и выбрал мирное проживание бок о бок.

Ролло кивнул.

– В какой-то степени король стал заложником военного поражения.

– Верно. К несчастью, этот негодяй Колиньи показал себя здравомыслящим и умелым полководцем. А еще королева-мать Екатерина вмешалась; она ведь тоже за веротерпимость. – Временами Пьеру казалось, что на него ополчился весь мир. – Но указы о веротерпимости и раньше издавались, а толку от них было мало.

– Принцесса Марго выйдет за Анри де Бурбона?