Стонхендж. Точка приближения

– Уртрерт, поднимайся! – крикнул он, и в голосе его как будто вновь зазвучала жизнь.

Король приподнял голову.

– Что? – тихо, измученно спросил он.

В покои взбежал самый младший из королевских братьев.

– Уртрерт! – В голосе юнца слышалось неприкрытое ликование. – Он вновь вернулся!

Король рывком сел на ложе.

– Правда? – спросил он. Мокрые пряди свесились на лоб. Его народ и он сам – все они в беде превратились обликом в дикарей, в варваров.

Младшие братья закивали головами, а кто-то потянул короля с ложа:

– Вставай же, пойдем!

Он пошел вслед за ними, удивляясь, откуда только берутся силы, в слабый свет зачинавшегося дня. Ох, этот туман над Висячими Камнями! Когда же придет настоящая весна?

– Где же он, а, Герцот? – недоверчиво спросил король.

– Там, у знахаря, – отозвался средний брат.

Жизнь постепенно возвращалась в сердце короля.

– Так он ранен? – Уртрерт даже пробежал в волнении несколько шагов. Советники его клана почтительно кланялись своему повелителю. Все они выглядели ужасно. Лица их осунулись, а давно немытые волосы превратились в подобие птичьих гнезд. Прежде дорогие одежды теперь подошли бы разве что для бродяг или на попоны лошадям. Только Роммигайн был занят делом: он сумел развести огонь в очаге и готовил какое-то варево. У Уртрерта предательски заурчало в животе. Там, у хижины знахаря, бледный, мокрый и измученный, в самом деле сидел Тилезин. Маленький хромоногий знахарь перевязывал ему левую руку.

– Тилезин, что, что случилось? – воскликнул король. О, с какой бы радостью бросился он Тилезину на шею – так счастлив был король, что вечный его защитник все еще жив.

Тилезин поднялся, и нечесаные волосы упали ему на лицо. Такие же нечесаные, как и у всех в Висячих Камнях. И отчего-то именно это больше всего взволновало Уртрерта.

– Весла сломались, – негромко произнес Тилезин. – Вот почему я прибыл столь поздно.

– Ну, слава богам, ты опять здесь! – воскликнул король.

– А что с рукой? – спросил Морбигайл, самый младший брат короля. Он был единственный, кто в Висячих Камнях еще не разучился радоваться.

– Весло, – спокойно отозвался Тилезин – Не повезло.

– Но, Тилезин, – продолжал допытываться Морбигайл, уже успевший внимательно разглядеть повязку, – у тебя же пальца на руке нет!

– Не повезло, – повторил Тилезин. О, как же ему хотелось, чтоб этот малыш исчез куда-нибудь подальше от Висячих Камней, прочь от наползающей издалека беды!

– А где тот римлянин Арсениус? – торопливо спросил Уртрерт.

Тилезин спокойно взглянул ему в глаза:

– Выпал из лодки, мой повелитель. Не сиделось ему спокойно.

Лица у трех братьев выражали неприкрытый ужас.

– И ты не смог спасти его, Тилезин? – выдохнул Герцот.

Знахарь вложил в руку Тилезина какие-то травы. Раненый кивнул ему с отсутствующим видом.

– Думаю, он выплыл, добрался до другого берега.

– Так надо послать за ним! – захлопотал Морбигайл. – Если нужно, я сам…

– У нас больше нет лодки, юный господин. – отозвался Тилезин, умолчав, правда, что лодочника он убил собственным мечом перед тем, как отправиться в путь в Висячие Камни.

– Бедный Арсениус! – Морбигайлу было жаль римлянина. – Что-то теперь с ним будет?..

Тилезин никогда не терял терпения, общаясь с беспокойным юношей.

– Верно, воротится к себе домой.

– Главное, что ты здесь, – вздохнул Уртрерт. – Как рука? Плохо?

– О, это самое ужасное, что когда-либо случалось в моей жизни, – с убийственной серьезностью произнес Тилезин, и все недоверчиво взглянули на него. А потом Герцот принялся смеяться, ему вторил Морбигайл, и наконец к их смеху присоединился смех короля Уртрерта. Только знахарь не смеялся. Тилезин слегка скривил рот.

– Ну и повеселил же ты нас! – сквозь смех объявил Герцот. И он, и король Уртрерт в смехе черпали надежду.

– Когда мы уйдем из Висячих Камней? – спросил Уртрерт своего вечного героя. – Саксы и даны почти повсюду.

– Мы останемся, – произнес Тилезин, откидывая с лица густые волосы.

И только сейчас он понял, что ночью на реке потерял повязку с глаза.

Уртрерт приоткрыл рот, словно желал сказать что-то.

А потом отступил назад. Ибо не мог сам истолковать сей знак богов. А Тилезин был сыном древнего чужого бога. И в битве тот пометил своим знаком сына, знаком бога Гвидийона, Искателя Истины. Но король знал, что знак этот никак не может быть добрым предзнаменованием.

Строительный подряд вечности, или Кто строил Стонхендж

Кем был построен Стонхендж, тоже вопрос весьма непростой. Историк елизаветинской эпохи Уильям Кэмпден когда-то писал:

«…многие любопытствуют, откуда… были столь огромные камни… Я склонен не спорить и опровергать, но с великой горестью оплакивать забвение, коему преданы создатели столь величавого монумента».

Забвение было и вправду тотальным. О народах, когда-то населявших Англию и способных создать почти что чудо, символ на века, позабыли.