Стопроцентные чары

— Аркадия Теньковская. — Девушка смущенно потупилась, раздумывая, что делать дальше. Инструкции Елизаветы, по словам тети Оли, ограничивались советом пройти через турникет, используя желтый билет. И? Остаться посреди скопища монстров всех уровней мерзостности или сесть на поезд? Но куда ехать? — Отец Диспут, не подскажете назначение этого билета?

Карлик охотно воззрился на желтый билет в руках Аркаши.

— О, именной проходной. — Мужчина с большей заинтересованностью взглянул на Теньковскую. — Студентик. Чай, первый раз, голуба? Новоиспеченный студент?

Билет едва не выскользнул из вмиг ослабевших пальцев. Чего? «Студент»?

— Мне как-то рановато, — промямлила Аркаша, прижимая к себе спортивную сумку. — Да и не припомню, чтобы я экзамены на поступление сдавала.

— Поступить-то всякий может, — отмахнулся Отец Диспатер, — а вот на плаву удержаться — задачка. Какое учебное заведение избрала, а, голуба?

— Еще б знать. — Аркаша повертела в руках билет и по наитию продемонстрировала карлику заглавные буквы, выведенные на одной из сторон. — «КУКУО». Судя по всему, универ кукушек.

— Пф-ф, голуба. — Отец Диспатер согнулся от смеха и с воодушевлением хлопнул себя по колену. — Юморна дева, так держать. Подобный настрой и сохрани, ибо избрала ты учебное заведение не простецкое.

— Да? — настороженно переспросила Аркаша. — А как-то можно отказаться от этой «не простецкой» чудесности?

— Дело-то сугубо личное, милое дитя. — Карлик пожал плечами, а дух Истины топнул ножкой-палочкой, Аркаша, подзабывшая о его присутствии, подпрыгнула, — и вновь замер. — Недоволен дух отчего-то.

— И почему?

— Кто ж этих, духов-то, знает. Ратуют за разное, а истолковать их порывы немногим дано... Ах да, голуба, не твоя вещица?

Аркаша едва не запрыгала от радости, когда Отец Диспут извлек из-за пазухи потерянную кепку.

— Упала прямо к ногам. А я и хвать! А потом и мыслю, основываясь на всей своей культуре личности: надобно бы владельца-то дождаться. Чай, расстроился, что шапчонку обронил.

— Еще как расстроился! — заверила мужичка Аркаша, протягивая руку к кепке. — Спасибо, что спасли мое сокровище.

— Да не за что, голуба.

В момент передачи пальцы Отца Диспатера будто бы невзначай коснулись девичьей руки и в следующую секунду обхватили тонкое запястье — склизкие, как жирные гусеницы. Ноздри с шуршащим сопением втянули воздух, на миг превратившись в две крохотные драконьи пещерки. Аркаша в панике задергалась. Ей казалось, что еще секунда — и вместе с воздухом карлик втянет в себя и ее.

— Знаешь ли ты, Аркадия Теньковская, в чем беда разумных существ? — От добродушного мужичка не осталось и следа. Лицо покрылось красными пятнами, глаза вылезли из орбит, от уголка рта к подбородку тонкой линией протянулась пузырящаяся слюна. — Они податливы, как пластилин. При большом желании можно создать из них все что угодно. Однако это и слабость, которая заставляет их покупаться на малейшие искушения.

Подошва кроссовок заскрипела по полу. Аркаша покраснела от натуги, пытаясь вытащить руку из цепких лап карлика. Она тянула и тянула, тонко поскуливая, с каждым мгновением ожидая услышать ужасающий треск ломающихся костей.

— А кто у нас нынче защищен от слабостей? — Отец Диспатер, не ослабляя хватки, развернулся всем корпусом, дергая пленницу на себя. Возложив свободную ладонь на лоб, карлик патетично вскинул лысую голову. — Правильно, голуба. НИКТО. Пакости, слабости, пороки. Да кто не грешен, спросишь ты.

Между тем Аркаша ничего спрашивать не собиралась. Не дождавшись отклика на свою пламенную речь, карлик разочарованно поджал губы.

— А кто не преклоняется перед слабостями? — продолжил он. — Поддайся слабости и почувствуешь вожделенную свободу. Что ж, грешен и я. Пороки и во мне сыскать легко. А особенно, один, но он простительный весьма. Ведь воплощает жажду он, которую порождают еще более пакостные создания.

Пальцы карлика разжались, и Аркаша неуклюже завалилась назад. Мужичонка расстроено покачал головой и слегка поклонился, будто извиняясь.

— Простительная слабость и весьма малюсенькая. — Не разгибаясь, карлик вскинул голову. В темных глазах сверкнул хищный огонек. — Вот незадача, милое дитя. Ведь я хронический ауропожиратель. Ай-ай. А твоя аура показалась мне очень даже интересной. Прискорбно, прискорбно.

И Отец Диспатер ринулся вперед.

* * *

Скрученные в баранки косы русых волос по бокам щекастого лица завораживали.

Семилетняя Аркадия Теньковская, устроившись на стуле и держа спину ровно, как учили в школе, с трудом пыталась сосредоточиться на разговоре с Инессой Бобруйской, специалистом опеки. Невысокая полненькая дама сидела за столом девочки, держа в правой руке ручку с перламутровой оболочкой, а пальцами левой руки лениво барабанила по странице раскрытого ежедневника. Чуть поодаль на столешнице женщина пристроила тонкую папку с подозрительными, как показалось Аркаше, документами.

«Бу-бу-бу», — доносилось до ушей девочки. Бобруйская то и дело открывала рот и, видимо, сообщала что-то важное, но Аркаша никак не могла уловить сути, продолжая пялиться на выпирающие баранки волос.